Britanica Cowboy, очень не любит людей, носит клеймо кавая и регулярно поминает старое. ;Ъ
Перевод: Piper Bernadotte
Бета: Shanne
Оригинал главы: into-entropy.livejournal.com/24293.html#cutid1
Всё целиком на английском в .pdf: www.loonylucifer.spak.org/pdfs/Slipping%20Into%...
Предыдущие главы на русском: www.diary.ru/~FreakLikMe/?tag=1624865&from=0 или www.mediafire.com/?hlqwdylbw39n9yh
Глава 46
Брюс без промедлений вернулся в логово. Беспокоящие его дела на сегодня были закончены. Было такое чувство, будто огромная тяжесть упала с плеч; он вернулся ко входу в док, спустился на гидравлическом подъемнике вниз и поставил бэт-под на место.
Джокер не покидал своего убежища в маленькой спальне, все еще тревожно прислушиваясь не приближаются ли к двери чьи-нибудь шаги. Его параноидальная часть ожидала, что дворецкий способен выломать дверь и совершить на него еще одно покушение или, по крайней мере, подкинуть поводов для страданий и мрачных мыслей, которых и так уже было предостаточно. Он не может заставить меня уйти. Я не уйду.
Брюс снял большую часть костюма и отложил снаряжение, оглядывая пустую комнату. Он предполагал, что Альфред был скорее всего в пентхаусе, но своего рода сюрпризом было не найти Джокера, приклеившимся к компьютеру. Он был почти уверен, что тот будет хотя бы наблюдать за маячком на экране.
Когда он убрал все вещи и переоделся в обычную одежду, как раз собираясь идти искать Джокера, он заметил свет в одном из коридоров. Альфред его бы выключил, прежде чем уйти..... Охваченный любопытством, Брюс пошел по коридору к небольшой спальне.
Услышав чьё-то приближение, Джокер вцепился в края покрывал. Конечно же ручка двери повернулась, загремев, когда замок удержал дверь на месте. «Отвали, Фредди. Я не хочу больше с тобой разговаривать.» Если дворецкий упорствовал и пришел вслед за ним, переломаны ноги или нет, он получит взбучку.
«Фредди?» Брюс приподнял бровь, когда снова попытался открыть дверь. Голос Джокера звучал приглушенно, но возможно только из-за того, что шел через дверь. «Это Брюс,» откликнулся он.
Джокер заколебался, потом выскользнул из своего укрытия, неуклюже пытаясь возвратиться в кресло. В конце концов попав в него, он тронул колеса и направился к двери. Когда она распахнулась, свет из коридора открыл взору очень безумного клоуна с очень потрепанным гримом.
«Что случилось?» спросил Брюс, обратив внимание на его взъерошенный вид. Он мог только предполагать, что у них с Альфредом опять были какие-то разногласия и, судя по виду Джокера, тот остался при своем мнении.
«Он хочет, чтобы я ушел.» Как только эта мысль снова мелькнула в голове, его лицо исказило страдальческое выражение, прежде чем он наклонился, обхватывая ногу Брюса и прижимаясь лицом к его бедру. «Сначала ему придется убить меня.»
«Я не собираюсь заставлять тебя уходить.» Брюс неловко согнулся, стараясь заглянуть ему в глаза. «И я по-любому не собираюсь позволять ему причинять тебе боль.» Он провел руками по волосам Джокера, надеясь, что тот посмотрит вверх. «Я знаю, что он хочет, чтобы ты ушел. Он просто.... ему пока придется пожить с этим.»
«...это причиняет тебе боль? То, что я здесь.» Это все, наверное, было враньем, но... «...он сказал, что ничто не имеет значения, — что бы я ни сделал, я уничтожу нас обоих. Я бы предпочел, чтобы ты убил меня вместо этого.» Должно быть таблетки развязали ему язык. Его взгляд метался по комнате от глаз Брюса, не в силах долго на него смотреть.
Крепко взяв Джокера за плечи, Брюс поймал его взгляд. Его губы сжались. Проблема была в том, что он действительно не знал, что сказать. Словами Альфреда были его собственные, не такие уж давнишние, но сейчас, исходя от Джокера, когда его мучения были столь явными, они причиняли боль. «Я не мог убить тебя. И я не мог уйти от этого.»
«....просто не заставляй меня уходить. Я ушел один раз, когда ты этого хотел, но я не знаю смогу ли снова.» Он подтянулся ближе, при этом выпав из кресла. По крайней мере что-то из слов дворецкого было правдой; раньше ему нечего было терять. И он не был уверен, что ему нравилось это новое ощущение.
Брюс обхватил его как сумел, обвив руками его торс, и потянул на себя так, что тот неуклюже сел к нему на колени. «Я не хочу. Я не хочу, чтобы ты уходил.» Прошлый раз был сплошной адской нервотрепкой, и он очень о нем жалел.
Брюс легко смог почувствовать панически колотящееся сердце Джокера, когда они прижались друг к другу. Не в пример тому, каким его оставил Брюс, Джокер сейчас, свернувшись калачиком в его объятиях и вдыхая успокаивающий аромат, казался лишенным каких-то игривых или любовных настроений. Через несколько минут пребывания в покое его пульс начал замедляться.
Когда он успокоился, Брюс поднял его и вернул на кровать. Он должно быть лежал тут раньше, потому что покрывала были смяты. Брюс отбросил их и лег рядом с Джокером. Сегодня они прошли через многое. Это становилось обыденным. ......и это его поразило.
Клоун суетился пока Брюс не повернулся на бок и не обнял его; из-за травм или нет, казалось он хотел получить столько успокаивающих прикосновений, сколько мог. «...ты был каким-то не радостным, когда вернулся сегодня. Это значит, у тебя был патруль без происшествий?»
«Я не патрулировал, просто сходил повидать Гордона.» Брюс провел руками вверх-вниз по спине Джокера. Он всегда немного удивлялся тому, как на того действовал очередной вид физического воздействия. «Все прошло хорошо. Даже лучше, чем я мог надеяться.»
«Хммм.» Даже мало что чувствующий из-за обезболивающих, Джокер казалось неосознанно двигался под руками Брюса, слегка выгибаясь по-кошачьи. «Что ты ему сказал? "Извините за кражу вожделенной добычи, в следующий раз повезет больше?"»
«Не совсем. Я сказал ему правду.» Брюс сделал паузу на мгновение. «Я сказал, что это я тебя похитил и объяснил почему.» Он слегка улыбнулся Джокеру. «Он был немного удивлен, но, учитывая обстоятельства, принял все довольно хорошо. Самое главное, он знает, что я по-прежнему на его стороне.»
Джокер моргнул, не поверив услышанному. «...ты ему сказал, что держишь меня как домашнее животное и секс-игрушку, и он хорошо это воспринял?! Мне чутье подсказывает, что в следующий раз, как захочешь его повидать, он будет лежать в засаде с аркэмскими докторами и ружьями со снотворным. Ты только посмотри как Фредди воспринял это — пистолетом в грудь,» он приложил кончики двух пальцев к сердцу Брюса, проиллюстрировав. "Бах!"
Брюс отрицательно покачал головой. «Нет..... Я давно знаю Гордона. Я верю ему. Он верит мне, я знаю.» Он не был уверен, что Джокер, в жизни никому никогда не доверявший, сможет понять. Очень возможно, что он будет считать Брюса абсолютно наивным. Но Брюс рассказал все Гордону, потому что знал его характер, знал на чьей тот был стороне и почему, и во что он верил.
Когда Джокер поднял взгляд, его глаза красноречиво подтвердили — он был полностью скептичен. «Ты лучше надень броню попрочнее, когда пойдешь к нему в следующий раз,» заметил он язвительно, лениво водя пальцами по шрамам на спине и боках Брюса. «Я не в той форме, чтобы прийти и спасти тебя, если тебя поймают.»
«Гордон не собирается меня ловить,» ответил Брюс, снова запуская руку в волосы Джокера, он ничего не мог с собой поделать. «Он предупредил бы меня, если остальные решат меня арестовать. И я бы не сказал, что он взволнован по поводу сложившейся ситуации, но он позволил мне уйти.»
«И что? Иногда позволяешь людям сблизиться с тобой, а на самом деле это все лишь часть плана. Ты позволяешь им думать, что они все видят и понимают, а на самом деле заманиваешь их все дальше в ловушку,» отметил он. «Ты бы лучше меня послушал, Бэт. Я может не мудрее и не старше тебя, но я выжил, выясняя как люди работают, что ими движет.»
«Тогда скажи мне, что движет Гордоном?» спросил в ответ Брюс. «Во что он верит? Я понимаю, что ты пытаешься сказать. Если бы это был кто-то другой, я может и был бы осторожным как ты говоришь. Но он не кто-то. Он человек да, но.... ему бы потребовалось переступить через себя, чтобы сдать меня.»
«Он бредит гуманностью и справедливостью, да. Но не смотря на это, он делает исключения. Он слишком мягкий, если ударить в правильное место, и самое слабое звено — его семья. Я это узнал, когда услышал, что он оставил их в неведении насчет своей мнимой смерти, когда я попал в него, вместо мэра. Все, что нужно — добраться кому-нибудь до его семьи и он расколется.» Даже сейчас, когда он говорил все это, он знал, Брюс наверняка не хотел слышать ничего подобного. Его профилем были игры людей друг с другом и нажимание на все их кнопки, но обнаруженные истины часто были неприятны.
Однако, Брюс выдержал его взгляд. «У всех нас есть слабые стороны. У всех. У каждого. У любого из нас.» Он облизнул высохшие губы, задумавшись на мгновение. «Ты знаешь..... "бред" о гуманности не всегда бесполезен. Поддержание благополучия всей группы людей также выгодно и отдельным личностям. Они получат поддержку группы, когда она им понадобится. Это всё не самопожертвенный бред.»
«Это по моему опыту,» заметил Джокер, с любопытством уставившись на губы Брюса. «И прямо, и косвенно. Люди действуют, исходя из своих собственных интересов.» Проблеск улыбки потянул за неровные края губ; независимо от того, сколько они обсуждали это, Бэт никогда не изменит своего мнения. Он мог с тем же успехом быть мулом, а не летающей крысой.
«Иногда это в интересах человека, для его же собственного блага, заботиться о других людях,» ответил Брюс немного задумчиво. Он провел рукой по груди Джокера, следя за ней глазами и затем вновь поднял взгляд, как будто ставя точку. «Даже ты это делаешь каким-то образом.»
Губы Джокера сошлись в знакомую упрямую линию. «Это другое,» настаивал он, недовольный, что разговор перешел на него. «Я не нормальный человек и ты тоже. Мы отделены от остальных. И связаны.»
«А еще мы делаем те же самые вещи, что и они,» Брюс вздохнул. Он не был уверен, что есть такая вещь, как нормальное человеческое существо. Они лежали лицом к лицу всего в нескольких дюймах друг от друга. Даже со спутанными волосами, с размазанным и стертым ярким гримом, с травмами и металлическими скобами на ногах, с этими разочарованными глазами, он должен был сказать, что Джокер все еще представлял собой человеческое сущ--...... Тут мысль заканчивалась. Он быстро вернул себя в настоящее, чтобы не углубляться в размышления о природе моделей человеческого поведения. Его губы приоткрылись, вздрогнув; не так уж много недель назад, ему никогда не пришло бы в голову рассматривать Джокера как нечто, относящееся к человеческому роду, — едва человека, возможно. Он осознавал, что постепенно приходит к идее, но...... она все еще довольно сильно задевала его.
«Некоторые, возможно, но не все. Я не один из них.» Глаза безумца опасно сверкали, хотя было трудно различить расстроен он или рассержен. «Если бы я был воспитан как и вся остальная тупая масса, я мог бы стать одним из них. Но не стал, поэтому бесполезно останавливаться на этом. Мне говорили, что я дьявол, а потом дьяволом сделали, и нет пути назад из кроличьей норы.» Глядя на губы Брюса, все еще приоткрытые от потрясения, он наклонился и поцеловал его под влиянием момента.
Брюс ответил на поцелуй, решительно отказываясь сдаваться. Вместо этого, он взял голову Джокера в ладони и углубил поцелуй. Он правда ему не верил, да? И наверное никогда не поверит. Он может не быть "нормальным" в любой части этого слова, но...... Поцелуй прервался и Брюс провел большим пальцем по совершенно белой щеке, слегка смазывая грим. Начал просвечивать край рубца и появился намек на розовую кожу. Брюс поднял бровь, прищурившись, чтобы осмотреть ее внимательней. «Ага!» объявил он вдруг, продолжая довольно напыщенным голосом, «Ты отлично со мной поиграл, обманщик. Почти заставил меня поверить, но я вижу сквозь твою хитрую личину.» Уголок его рта приподнялся. «Под ней все-таки есть человек.»
«Вовсе нет, ты, летучая крыса-переросток,» проворчал Джокер, глядя на него снизу вверх. «Я думаю, ты запутался. Ты просто видишь второй слой. Отогни его и обнаружишь под кожей, что там я тоже маскируюсь. Ничего не осталось от овцы под всей этой шерстью.» В своей собственной манере он пытался предостеречь Брюса от попыток заглянуть внутрь. Если тот считал, что может превратить его в кого-то другого, раскапывая потерянный осколок человечности, он очень ошибался.
Брюс прищурился сильнее, стараясь вообразить, что бы он мог увидеть в душе Джокера. Он представил себе снятые пласты прошедших лет в виде пьющего человека, представил как жидкость течет внутрь через рот и после курсирования по телу, отслаивает ослепительно ярко окрашенные слои, один за другим отлетающие прочь. Он мог вообразить, что Джокер может выглядеть как что-то яркое внутри, крутящееся, хаотических цветов, сливающееся..... петляющее...... сцепляющееся вместе, чтобы формировать что-то новое снова и снова. Брюс откинулся обратно на кровать, чтобы вконец не испугаться. Он понял, что Джокер пытался ему сказать. Тот просто хотел, чтобы он мог видеть его так же хорошо и с другой стороны.
«Только вот то, что там ничего не осталось, не означает, что у меня ничего нет,» добавил Джокер, придвигаясь к Брюсу и кладя голову ему на грудь; было что-то завораживающее в звуках ударов сердца. «Просто не жди от меня, подчинения правилам, если ты думаешь, что все должны. Я их не знаю. Или они меня не волнуют.»
«Разве о них я сейчас толкую?» возразил Брюс. «На самом деле, я не помню, чтобы вообще упоминал правила.» Он копал где не должен был, и сейчас Джокер старался перевести разговор в старое русло, помня, что Брюс сказал тогда в пользу игнорирования того, о чем он сейчас говорил. Он глядел на Джокера..... не в состоянии ясно увидеть ни одну точку зрения, ни другую.
Клоун слабо улыбнулся. «Хорошо. Ты знаешь как сильно я не люблю правила,» прошептал он, проведя резко пальцами по ребрам Брюса, заставляя дернуться. Когда тот отреагировал на щекотку, Джокер наконец выглядел довольным.
Корчась и уворачиваясь от вездесущих рук, Брюс завел их над головой Джокера и крепко держал. «Ты не можешь жить со мной, когда я зову тебя монстром, слишком мерзким, чтобы открыто ходить по улицам, и ты не можешь жить со мной, когда я зову тебя человеком.... кем ты можешь жить со мной?»
«...Джокером. Я действительно не знаю, кто я,» признался он с улыбкой, нисколько не обеспокоенный собственным незнанием. «Может у тебя есть идеи получше как меня называть.» Он проследил глазами куда-то вверх, где руки Брюса держали его, и он засмеялся.
Брюс одарил его полуулыбкой. «Есть несколько,» отметил он, снова расслабляясь и перенося свой вес на локоть, отпустив руки Джокера. Он предполагал, что однажды они могут узнать, кем тот был на самом деле. И он не был слишком уверен, что это будет приятным днем.
«Да? Ну давай говори.» Начали негативно сказываться все трудности и волнения этого дня, а присутствие другого человека рядом наконец позволило его телу отдохнуть и обратить внимание на свои потребности.
«Я бы не хотел,» ответил Брюс устало. Он устроился поудобнее и просто смотрел на Джокера. Через минуту он скользнул рукой под его плечо, просто чтобы почувствовать тепло. Они неизменно оказывались в каких-то странных тупиках. Которые стоит игнорировать.
Джокер посмотрел на него краем глаза, удивленный. «Ты думаешь, я собираюсь так легко сдаться?» Он немного передвинулся, придвигаясь ближе к Брюсу, прежде чем расслабиться снова, закрыв глаза. «Если бы у тебя был выбор, как бы ты назвал меня? Если ты назовешь какое-нибудь другое устаревшее мужское имя, типа Барри или Льюиса, мне скорее всего придется сделать тебе больно.»
Брюс облизнул губы, посмотрел куда-то в сторону, и вообще сделал вид, что мысленно перебирает варианты, прежде чем ответить. «Грязный отвратительный крысёныш. Это, значит, звучит подходяще?» Приподняв бровь, он взглянул на Джокера.
Клоун улыбнулся и хмыкнул, все еще с закрытыми глазами. «Это значит психованного рассерженного эмо-фрика. Вот что это значит.» Джокер зевнул разок и успокоился, его дыхание затихло, замедлившись вместе с пульсом.
Ему фыркнули в ответ, но Брюс не был этим расстроен. Он ожидал большего. И он слишком устал. Действительно устал. Потянувшись к груде одеял, сбитых в ногах, он расправил их и натянул до талии. Когда он закончил, его рука вернулась к поглаживанию спутанных прядей Джокера.
А тот даже не пошевелился, будучи еще под обезболивающими, которые принял перед уходом Брюса. Аккуратный вид покинул его, продлившись недолго, в очередной раз оставив грим и волосы в беспорядке. Только когда он спал или был без сознания и прекращал составлять свои планы, его мощная аура отступала настолько, что становилось видно, насколько маленьким и хрупким он был на самом деле.
Брюс почти с осторожностью касался его после произошедшего изменения. Он не был таким осторожным до того, как недавно узнал, что имел склонность ломать хрупкие вещи, казалось, даже не умышленно. Но хрупкость здесь была несколько иррациональной, поэтому лучшее, что он мог сделать, это выбросить её из головы, держа руку обернутой вокруг теплого тела. Если бы не грим, мужчина бы с легкостью напомнил мальчика, которым Джокер был раньше. Не самим выражением лица, — мальчик ни на одном фото не выглядел довольным, — а более мягкими чертами. Брюс думал об этом некоторое время, пока не утомился настолько, что не смог держать глаза открытыми.
Джокер не покидал своего убежища в маленькой спальне, все еще тревожно прислушиваясь не приближаются ли к двери чьи-нибудь шаги. Его параноидальная часть ожидала, что дворецкий способен выломать дверь и совершить на него еще одно покушение или, по крайней мере, подкинуть поводов для страданий и мрачных мыслей, которых и так уже было предостаточно. Он не может заставить меня уйти. Я не уйду.
Брюс снял большую часть костюма и отложил снаряжение, оглядывая пустую комнату. Он предполагал, что Альфред был скорее всего в пентхаусе, но своего рода сюрпризом было не найти Джокера, приклеившимся к компьютеру. Он был почти уверен, что тот будет хотя бы наблюдать за маячком на экране.
Когда он убрал все вещи и переоделся в обычную одежду, как раз собираясь идти искать Джокера, он заметил свет в одном из коридоров. Альфред его бы выключил, прежде чем уйти..... Охваченный любопытством, Брюс пошел по коридору к небольшой спальне.
Услышав чьё-то приближение, Джокер вцепился в края покрывал. Конечно же ручка двери повернулась, загремев, когда замок удержал дверь на месте. «Отвали, Фредди. Я не хочу больше с тобой разговаривать.» Если дворецкий упорствовал и пришел вслед за ним, переломаны ноги или нет, он получит взбучку.
«Фредди?» Брюс приподнял бровь, когда снова попытался открыть дверь. Голос Джокера звучал приглушенно, но возможно только из-за того, что шел через дверь. «Это Брюс,» откликнулся он.
Джокер заколебался, потом выскользнул из своего укрытия, неуклюже пытаясь возвратиться в кресло. В конце концов попав в него, он тронул колеса и направился к двери. Когда она распахнулась, свет из коридора открыл взору очень безумного клоуна с очень потрепанным гримом.
«Что случилось?» спросил Брюс, обратив внимание на его взъерошенный вид. Он мог только предполагать, что у них с Альфредом опять были какие-то разногласия и, судя по виду Джокера, тот остался при своем мнении.
«Он хочет, чтобы я ушел.» Как только эта мысль снова мелькнула в голове, его лицо исказило страдальческое выражение, прежде чем он наклонился, обхватывая ногу Брюса и прижимаясь лицом к его бедру. «Сначала ему придется убить меня.»
«Я не собираюсь заставлять тебя уходить.» Брюс неловко согнулся, стараясь заглянуть ему в глаза. «И я по-любому не собираюсь позволять ему причинять тебе боль.» Он провел руками по волосам Джокера, надеясь, что тот посмотрит вверх. «Я знаю, что он хочет, чтобы ты ушел. Он просто.... ему пока придется пожить с этим.»
«...это причиняет тебе боль? То, что я здесь.» Это все, наверное, было враньем, но... «...он сказал, что ничто не имеет значения, — что бы я ни сделал, я уничтожу нас обоих. Я бы предпочел, чтобы ты убил меня вместо этого.» Должно быть таблетки развязали ему язык. Его взгляд метался по комнате от глаз Брюса, не в силах долго на него смотреть.
Крепко взяв Джокера за плечи, Брюс поймал его взгляд. Его губы сжались. Проблема была в том, что он действительно не знал, что сказать. Словами Альфреда были его собственные, не такие уж давнишние, но сейчас, исходя от Джокера, когда его мучения были столь явными, они причиняли боль. «Я не мог убить тебя. И я не мог уйти от этого.»
«....просто не заставляй меня уходить. Я ушел один раз, когда ты этого хотел, но я не знаю смогу ли снова.» Он подтянулся ближе, при этом выпав из кресла. По крайней мере что-то из слов дворецкого было правдой; раньше ему нечего было терять. И он не был уверен, что ему нравилось это новое ощущение.
Брюс обхватил его как сумел, обвив руками его торс, и потянул на себя так, что тот неуклюже сел к нему на колени. «Я не хочу. Я не хочу, чтобы ты уходил.» Прошлый раз был сплошной адской нервотрепкой, и он очень о нем жалел.
Брюс легко смог почувствовать панически колотящееся сердце Джокера, когда они прижались друг к другу. Не в пример тому, каким его оставил Брюс, Джокер сейчас, свернувшись калачиком в его объятиях и вдыхая успокаивающий аромат, казался лишенным каких-то игривых или любовных настроений. Через несколько минут пребывания в покое его пульс начал замедляться.
Когда он успокоился, Брюс поднял его и вернул на кровать. Он должно быть лежал тут раньше, потому что покрывала были смяты. Брюс отбросил их и лег рядом с Джокером. Сегодня они прошли через многое. Это становилось обыденным. ......и это его поразило.
Клоун суетился пока Брюс не повернулся на бок и не обнял его; из-за травм или нет, казалось он хотел получить столько успокаивающих прикосновений, сколько мог. «...ты был каким-то не радостным, когда вернулся сегодня. Это значит, у тебя был патруль без происшествий?»
«Я не патрулировал, просто сходил повидать Гордона.» Брюс провел руками вверх-вниз по спине Джокера. Он всегда немного удивлялся тому, как на того действовал очередной вид физического воздействия. «Все прошло хорошо. Даже лучше, чем я мог надеяться.»
«Хммм.» Даже мало что чувствующий из-за обезболивающих, Джокер казалось неосознанно двигался под руками Брюса, слегка выгибаясь по-кошачьи. «Что ты ему сказал? "Извините за кражу вожделенной добычи, в следующий раз повезет больше?"»
«Не совсем. Я сказал ему правду.» Брюс сделал паузу на мгновение. «Я сказал, что это я тебя похитил и объяснил почему.» Он слегка улыбнулся Джокеру. «Он был немного удивлен, но, учитывая обстоятельства, принял все довольно хорошо. Самое главное, он знает, что я по-прежнему на его стороне.»
Джокер моргнул, не поверив услышанному. «...ты ему сказал, что держишь меня как домашнее животное и секс-игрушку, и он хорошо это воспринял?! Мне чутье подсказывает, что в следующий раз, как захочешь его повидать, он будет лежать в засаде с аркэмскими докторами и ружьями со снотворным. Ты только посмотри как Фредди воспринял это — пистолетом в грудь,» он приложил кончики двух пальцев к сердцу Брюса, проиллюстрировав. "Бах!"
Брюс отрицательно покачал головой. «Нет..... Я давно знаю Гордона. Я верю ему. Он верит мне, я знаю.» Он не был уверен, что Джокер, в жизни никому никогда не доверявший, сможет понять. Очень возможно, что он будет считать Брюса абсолютно наивным. Но Брюс рассказал все Гордону, потому что знал его характер, знал на чьей тот был стороне и почему, и во что он верил.
Когда Джокер поднял взгляд, его глаза красноречиво подтвердили — он был полностью скептичен. «Ты лучше надень броню попрочнее, когда пойдешь к нему в следующий раз,» заметил он язвительно, лениво водя пальцами по шрамам на спине и боках Брюса. «Я не в той форме, чтобы прийти и спасти тебя, если тебя поймают.»
«Гордон не собирается меня ловить,» ответил Брюс, снова запуская руку в волосы Джокера, он ничего не мог с собой поделать. «Он предупредил бы меня, если остальные решат меня арестовать. И я бы не сказал, что он взволнован по поводу сложившейся ситуации, но он позволил мне уйти.»
«И что? Иногда позволяешь людям сблизиться с тобой, а на самом деле это все лишь часть плана. Ты позволяешь им думать, что они все видят и понимают, а на самом деле заманиваешь их все дальше в ловушку,» отметил он. «Ты бы лучше меня послушал, Бэт. Я может не мудрее и не старше тебя, но я выжил, выясняя как люди работают, что ими движет.»
«Тогда скажи мне, что движет Гордоном?» спросил в ответ Брюс. «Во что он верит? Я понимаю, что ты пытаешься сказать. Если бы это был кто-то другой, я может и был бы осторожным как ты говоришь. Но он не кто-то. Он человек да, но.... ему бы потребовалось переступить через себя, чтобы сдать меня.»
«Он бредит гуманностью и справедливостью, да. Но не смотря на это, он делает исключения. Он слишком мягкий, если ударить в правильное место, и самое слабое звено — его семья. Я это узнал, когда услышал, что он оставил их в неведении насчет своей мнимой смерти, когда я попал в него, вместо мэра. Все, что нужно — добраться кому-нибудь до его семьи и он расколется.» Даже сейчас, когда он говорил все это, он знал, Брюс наверняка не хотел слышать ничего подобного. Его профилем были игры людей друг с другом и нажимание на все их кнопки, но обнаруженные истины часто были неприятны.
Однако, Брюс выдержал его взгляд. «У всех нас есть слабые стороны. У всех. У каждого. У любого из нас.» Он облизнул высохшие губы, задумавшись на мгновение. «Ты знаешь..... "бред" о гуманности не всегда бесполезен. Поддержание благополучия всей группы людей также выгодно и отдельным личностям. Они получат поддержку группы, когда она им понадобится. Это всё не самопожертвенный бред.»
«Это по моему опыту,» заметил Джокер, с любопытством уставившись на губы Брюса. «И прямо, и косвенно. Люди действуют, исходя из своих собственных интересов.» Проблеск улыбки потянул за неровные края губ; независимо от того, сколько они обсуждали это, Бэт никогда не изменит своего мнения. Он мог с тем же успехом быть мулом, а не летающей крысой.
«Иногда это в интересах человека, для его же собственного блага, заботиться о других людях,» ответил Брюс немного задумчиво. Он провел рукой по груди Джокера, следя за ней глазами и затем вновь поднял взгляд, как будто ставя точку. «Даже ты это делаешь каким-то образом.»
Губы Джокера сошлись в знакомую упрямую линию. «Это другое,» настаивал он, недовольный, что разговор перешел на него. «Я не нормальный человек и ты тоже. Мы отделены от остальных. И связаны.»
«А еще мы делаем те же самые вещи, что и они,» Брюс вздохнул. Он не был уверен, что есть такая вещь, как нормальное человеческое существо. Они лежали лицом к лицу всего в нескольких дюймах друг от друга. Даже со спутанными волосами, с размазанным и стертым ярким гримом, с травмами и металлическими скобами на ногах, с этими разочарованными глазами, он должен был сказать, что Джокер все еще представлял собой человеческое сущ--...... Тут мысль заканчивалась. Он быстро вернул себя в настоящее, чтобы не углубляться в размышления о природе моделей человеческого поведения. Его губы приоткрылись, вздрогнув; не так уж много недель назад, ему никогда не пришло бы в голову рассматривать Джокера как нечто, относящееся к человеческому роду, — едва человека, возможно. Он осознавал, что постепенно приходит к идее, но...... она все еще довольно сильно задевала его.
«Некоторые, возможно, но не все. Я не один из них.» Глаза безумца опасно сверкали, хотя было трудно различить расстроен он или рассержен. «Если бы я был воспитан как и вся остальная тупая масса, я мог бы стать одним из них. Но не стал, поэтому бесполезно останавливаться на этом. Мне говорили, что я дьявол, а потом дьяволом сделали, и нет пути назад из кроличьей норы.» Глядя на губы Брюса, все еще приоткрытые от потрясения, он наклонился и поцеловал его под влиянием момента.
Брюс ответил на поцелуй, решительно отказываясь сдаваться. Вместо этого, он взял голову Джокера в ладони и углубил поцелуй. Он правда ему не верил, да? И наверное никогда не поверит. Он может не быть "нормальным" в любой части этого слова, но...... Поцелуй прервался и Брюс провел большим пальцем по совершенно белой щеке, слегка смазывая грим. Начал просвечивать край рубца и появился намек на розовую кожу. Брюс поднял бровь, прищурившись, чтобы осмотреть ее внимательней. «Ага!» объявил он вдруг, продолжая довольно напыщенным голосом, «Ты отлично со мной поиграл, обманщик. Почти заставил меня поверить, но я вижу сквозь твою хитрую личину.» Уголок его рта приподнялся. «Под ней все-таки есть человек.»
«Вовсе нет, ты, летучая крыса-переросток,» проворчал Джокер, глядя на него снизу вверх. «Я думаю, ты запутался. Ты просто видишь второй слой. Отогни его и обнаружишь под кожей, что там я тоже маскируюсь. Ничего не осталось от овцы под всей этой шерстью.» В своей собственной манере он пытался предостеречь Брюса от попыток заглянуть внутрь. Если тот считал, что может превратить его в кого-то другого, раскапывая потерянный осколок человечности, он очень ошибался.
Брюс прищурился сильнее, стараясь вообразить, что бы он мог увидеть в душе Джокера. Он представил себе снятые пласты прошедших лет в виде пьющего человека, представил как жидкость течет внутрь через рот и после курсирования по телу, отслаивает ослепительно ярко окрашенные слои, один за другим отлетающие прочь. Он мог вообразить, что Джокер может выглядеть как что-то яркое внутри, крутящееся, хаотических цветов, сливающееся..... петляющее...... сцепляющееся вместе, чтобы формировать что-то новое снова и снова. Брюс откинулся обратно на кровать, чтобы вконец не испугаться. Он понял, что Джокер пытался ему сказать. Тот просто хотел, чтобы он мог видеть его так же хорошо и с другой стороны.
«Только вот то, что там ничего не осталось, не означает, что у меня ничего нет,» добавил Джокер, придвигаясь к Брюсу и кладя голову ему на грудь; было что-то завораживающее в звуках ударов сердца. «Просто не жди от меня, подчинения правилам, если ты думаешь, что все должны. Я их не знаю. Или они меня не волнуют.»
«Разве о них я сейчас толкую?» возразил Брюс. «На самом деле, я не помню, чтобы вообще упоминал правила.» Он копал где не должен был, и сейчас Джокер старался перевести разговор в старое русло, помня, что Брюс сказал тогда в пользу игнорирования того, о чем он сейчас говорил. Он глядел на Джокера..... не в состоянии ясно увидеть ни одну точку зрения, ни другую.
Клоун слабо улыбнулся. «Хорошо. Ты знаешь как сильно я не люблю правила,» прошептал он, проведя резко пальцами по ребрам Брюса, заставляя дернуться. Когда тот отреагировал на щекотку, Джокер наконец выглядел довольным.
Корчась и уворачиваясь от вездесущих рук, Брюс завел их над головой Джокера и крепко держал. «Ты не можешь жить со мной, когда я зову тебя монстром, слишком мерзким, чтобы открыто ходить по улицам, и ты не можешь жить со мной, когда я зову тебя человеком.... кем ты можешь жить со мной?»
«...Джокером. Я действительно не знаю, кто я,» признался он с улыбкой, нисколько не обеспокоенный собственным незнанием. «Может у тебя есть идеи получше как меня называть.» Он проследил глазами куда-то вверх, где руки Брюса держали его, и он засмеялся.
Брюс одарил его полуулыбкой. «Есть несколько,» отметил он, снова расслабляясь и перенося свой вес на локоть, отпустив руки Джокера. Он предполагал, что однажды они могут узнать, кем тот был на самом деле. И он не был слишком уверен, что это будет приятным днем.
«Да? Ну давай говори.» Начали негативно сказываться все трудности и волнения этого дня, а присутствие другого человека рядом наконец позволило его телу отдохнуть и обратить внимание на свои потребности.
«Я бы не хотел,» ответил Брюс устало. Он устроился поудобнее и просто смотрел на Джокера. Через минуту он скользнул рукой под его плечо, просто чтобы почувствовать тепло. Они неизменно оказывались в каких-то странных тупиках. Которые стоит игнорировать.
Джокер посмотрел на него краем глаза, удивленный. «Ты думаешь, я собираюсь так легко сдаться?» Он немного передвинулся, придвигаясь ближе к Брюсу, прежде чем расслабиться снова, закрыв глаза. «Если бы у тебя был выбор, как бы ты назвал меня? Если ты назовешь какое-нибудь другое устаревшее мужское имя, типа Барри или Льюиса, мне скорее всего придется сделать тебе больно.»
Брюс облизнул губы, посмотрел куда-то в сторону, и вообще сделал вид, что мысленно перебирает варианты, прежде чем ответить. «Грязный отвратительный крысёныш. Это, значит, звучит подходяще?» Приподняв бровь, он взглянул на Джокера.
Клоун улыбнулся и хмыкнул, все еще с закрытыми глазами. «Это значит психованного рассерженного эмо-фрика. Вот что это значит.» Джокер зевнул разок и успокоился, его дыхание затихло, замедлившись вместе с пульсом.
Ему фыркнули в ответ, но Брюс не был этим расстроен. Он ожидал большего. И он слишком устал. Действительно устал. Потянувшись к груде одеял, сбитых в ногах, он расправил их и натянул до талии. Когда он закончил, его рука вернулась к поглаживанию спутанных прядей Джокера.
А тот даже не пошевелился, будучи еще под обезболивающими, которые принял перед уходом Брюса. Аккуратный вид покинул его, продлившись недолго, в очередной раз оставив грим и волосы в беспорядке. Только когда он спал или был без сознания и прекращал составлять свои планы, его мощная аура отступала настолько, что становилось видно, насколько маленьким и хрупким он был на самом деле.
Брюс почти с осторожностью касался его после произошедшего изменения. Он не был таким осторожным до того, как недавно узнал, что имел склонность ломать хрупкие вещи, казалось, даже не умышленно. Но хрупкость здесь была несколько иррациональной, поэтому лучшее, что он мог сделать, это выбросить её из головы, держа руку обернутой вокруг теплого тела. Если бы не грим, мужчина бы с легкостью напомнил мальчика, которым Джокер был раньше. Не самим выражением лица, — мальчик ни на одном фото не выглядел довольным, — а более мягкими чертами. Брюс думал об этом некоторое время, пока не утомился настолько, что не смог держать глаза открытыми.
Джокер проснулся первым, приятная боль вывела его из забытья. Издавая стоны на всю тускло-освещенную комнату, — свет еще проникал из коридора, — безумец зашевелился и постарался устроиться поудобнее. Черт возьми, куда делись таблетки?
Брюс по-прежнему крепко спал, отвернувшись во время сна и уткнувшись лицом в подушку. Движение рядом вызвало вздох и он немного отодвинул руку назад от того места, где она лежала на талии Джокера.
Скрипя зубами от досады, он понял, что попытки изменить положение сделали только хуже. Решив воспользоваться тем, что было под рукой, до тех пор, пока он не выяснит, куда исчезли эти чертовы лекарства, Джокер схватил руку Брюса, направляя ее ниже. Потребовались обе руки, чтобы заставить чужие пальцы обхватить его, результатом чего был вздох облегчения, будто утопающий вдруг получил глоток воздуха.
Всё ещё пребывая в полусне, Брюс чувствовал что-то очень странное, на его лице нарисовалось любопытство. Согнув пальцы, он ощутил, что его разум всё ближе к пробуждению. Под чужим руководством его рука совершала медленные поглаживающие движения вверх-вниз, слегка надавливая. Знакомый стон окончательно разбудил Брюса.
Джокер был совершенно бесстыдным и не остановился даже тогда, когда почувствовал, что чужая рука немного согнулась под его пальцами, давая знать, что Брюс уже мог проснуться. Но он не только не хотел останавливаться, он не мог. Его дыхание шипело сквозь сжатые зубы.
Брюс взял инициативу на себя, его рука начала сжиматься и расслабляться, глаза распахнулись, открыв взору вконец отчаявшегося зеленоволосого. Джокер выглядел так, будто страдал от неистовой боли, которую Брюс видел лишь несколько раз, и очень нуждался в избавлении. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что безумец был готов на все, поэтому он скользнул ближе, стараясь не давить на его шрамы и забинтованый бок, и позволил своим пальцам ласкать кругами затвердевшую плоть. Он облизнул высохшие губы, наблюдая за Джокером с любопытством.
Чувствуя как тело рядом с ним придвинулось ближе, Джокер, по сей видимости близкий к обмороку, обратил отчаянный, умоляющий взгляд на Брюса. Болезненные сигналы от его нервной системы, не притупленной обезболивающими, были слишком сильными. Издав приглушенный крик, он обхватил руками Брюса и прильнул к нему, пытаясь удержаться на грани сознания.
Наклонившись и найдя губы Джокера, Брюс поймал их поцелуем, который в сочетании с корчащимся, нуждающимся телом, прижимающимся к нему, вызвал его собственное возбуждение. Его рука сжалась, скользя плотнее. Наслаждаясь звуками, что издавал Джокер, он плотнее прижался к нему бедрами, пытаясь получить часть толчков от своих ласк и для себя.
Джокер судорожно извивался рядом, охваченный чувством облегчения, наполняющим его тело и разум. Один взгляд в его обезумевшие глаза говорил, что его сознание затуманено. Одна часть его считала, что все просто великолепно. Другая часть хотела, чтобы все прекратилось, желая вернуться в блаженное онемевшее забытье. Джокер выл от отчаяния в рот Брюса.
А Брюс....... Брюсу это нравилось. Он впитывал, наслаждаясь этим как конфетой. Все эти дикость, отчаяние, исступленная потеря контроля и невыразимая боль, злостная боль во всем теле Джокера, поднимались ему навстречу. Это было восхитительно. Он не знал, что творилось в голове клоуна; казалось, в настоящем у него едва ли была минута, но Брюс..... Брюс хотел каждую секунду наслаждения, что мог получить.
Джокер, казалось, разрывался между выражениями удовольствия — криками отчаяния и истерическим смехом. Если бы Брюс не ответил взаимностью, может он действительно обезумел бы настолько, что изорвал себя в кровавое месиво. Он был одновременно всеми чувствами в чистом виде, но никак не логикой, поэтому он инстинктивно выбирал знакомые средства, которые точно помогли бы ему преодолеть неприятные ощущения, переполняющие его тело и разум.
Темп постепенно ускорялся и Брюс теперь лежал почти поперек туловища Джокера, двигаясь от его губ к шее, затем к уху и потом повторяя все сначала. Зубы скрежетали то тут, то там. Безумец подался навстречу, их языки боролись друг с другом, движения напоминали что-то среднее между сражением и танцем. У Брюса становился по-настоящему твердым, но его неудовлетворение не могло сравниться с неудовлетворением Джокера. Но все же он мог помочь Джокеру тем, что ласкал его.
Джокер наконец кончил, вскрикнув, выгнувшись дугой на кровати и вместе с собой подняв и Брюса. Он оставался в таком положении несколько секунд прежде чем рухнул обратно на матрас, его сердце бешено колотилось. «......ннгххх... таблетки, где таблетки?...» он тяжело дышал, пот выступил на лбу. О, Боже... я все еще чувствую ноги... Он снова застонал, кусая себя за руку, чтобы подавить стон.
Брюс застонал ему в шею. Этот человек чудесен. Это было всё, о чем он мог думать. Эта мысль была как ручей, бегущий сквозь его сознание и вытесняющий всё остальное. Мышцы его плеч напряглись, когда он заставил себя снова взглянуть на Джокера. Он покосился на небольшую тумбочку рядом с кроватью. На ней было пусто. «Всё ещё у компьютера....» Ответил Брюс ворчливо.
«Они мне нужны. Я не могу... Я сойду с ума, если буду чувствовать себя так весь день. Я не смогу остановиться...» К лицу Джокера начала вновь приливать кровь, его выражение было мучительной смесью похотливого блаженства и жуткой боли. «Достань их, они нужны мне...»
«Я.... Я скоро вернусь,» Брюс задохнулся, отрывая себя от Джокера изрядным усилием воли. Он был по-прежнему невыносимо твердым, но тем не менее соскользнул с кровати и поспешно вышел из комнаты, направляясь в зал. Немного поискав, он обнаружил на столе пузырёк с маленькими белыми капсулами и поспешил обратно в спальню, вновь занимая своё место рядом с Джокером и отдавая лекарства.
Быстро проглотив две штуки, Джокер поставил пузырёк на тумбочку, выглядя всё более лихорадочно, так как Брюс собирался вновь выйти из комнаты. Повернувшись, чтобы поймать взгляд героя, его рука метнулась к бедру Брюса, притягивая его ближе. Безумец с трудом сглотнул. «.....помоги мне....»
«Помочь тебе....?» Глаза Брюса вспыхнули из-за осознания своего превосходства и от руки, накрывшей его бедра. Его немного беспокоило, что он не мог определить намерения Джокера. Даже если он хотел почувствовать как мурашки бегут по сливочно-белой, покрытой синяками коже, скрывающейся под яркой цветной одеждой рядом с ним. «Как?»
«Трахай меня пока это не прекратится. Я не могу... не оставляй меня так,» заскулил он, неловко ёрзая в поисках удобной позы. Его нервы продолжали звенеть из-за безнадежно спутанных болевых импульсов. «Или выруби меня, типа того. Это слишком...»
Веки Брюса дрогнули, когда он закатил глаза. Он был не слишком рад последнему предложению, но первое... он был полностью "за"! Потянувшись к прикроватной тумбочке, он порылся в ней в поисках тюбика смазки, который, он знал, должен был быть где-то там. Найдя его, Брюс спустил брюки Джокера вниз настолько, насколько было возможно, выдавил побольше смазки и запустил в него два пальца.
Джокер зашипел, подаваясь бедрами навстречу, в то время как его пальцы нетерпеливо путались в волосах Брюса. Будучи почти на грани обморока он понимал, что ему нравится такой способ избавления от боли; это было как зуд, который нельзя унять, даже если расчесать кожу вкровь. Сумасшедший вздохнул с облегчением, когда пальцы нашли чувствительный узел внутри него и начали его гладить, мягко надавливая.
Он точно знал, что проснувшись в одиночестве и без возможности найти обезболивающие, он бы сам попытался вырубить себя, лишь бы не оставаться в мучительной неопределенности, пока Брюс не вернется.
Брюс заметил вспышку удовольствия, исказившую лицо Джокера, когда он нашел нужную точку и уже не отпускал. Это выглядело так, будто он толкал его все дальше и дальше к краю безумия. Каждое движение или облегчало боль, или делало только хуже, едва ли сам он мог так тонко различать ощущения. Он уделил должное внимание каждому своему движению, прежде чем вынул пальцы. Вряд ли что-то бы получилось, оставь он все как есть, поэтому Брюс осторожно перевернул Джокера на живот, а сам лег сверху, целуя того вдоль шеи и расстегивая на себе брюки, постепенно ослабляя напряжение.
Резкий крик заполнил небольшую спальню, когда Брюс оказался сверху. Казалось Джокер был буквально в исступлении, заведя одну руку назад и схватив бедро Брюса, в то время как тот придвигался ближе. Другой рукой он сжал простыни, будто собирался вонзить ногти в матрас. «Чёрт, Бэт, давай,» прорычал он, стиснув зубы, когда очередная волна боли-удовольствия прошла по его ногам.
Рыча сзади, Брюс резко толкнулся вперед, избегая давления на ноги Джокера. Все его тело было как в раю. Должно быть это так отличалось от ощущений мужчины под ним. Волна за волной удовольствие прокатывалось сквозь него с каждым толчком, настолько глубоким, насколько он мог войти.
Джокер наконец застонал и расслабился, когда противоречивые, подавляющие сигналы наконец попали в нужное русло и приобрели контекст, в конце концов принеся облегчение. Обидно было, что боль все еще чувствовалась, но он понимал эти чувства, был знаком с ними. Рука безумца оставалась на бедре Брюса, ощущая колебания накачанных мышц совпадающие с движениями в нем.
Брюс тоже это почувствовал и сразу же дрожь пробежала по спине, концентрируясь в паху. Он лёг на Джокера всем телом, грудью к спине, раскинув руки поверх рук, сжав пальцами запястья и ладони, зарывшись лицом в зеленые волосы. Он наслаждался ощущением угловатых лопаток под ним и жилистых рук, обвившихся вокруг его собственных, такое восхитительное отличие от блаженства между их бедрами. Недолго думая, он толкнулся сильнее, чтобы вновь услышать те красивые звуки, что издавал Джокер.
Тощий безумец вскрикнул без стыда или стеснения, не скрывая своего наслаждения. По его телу пробежала дрожь от осознания совершеннейшей беспомощности и невозможности пошевелиться. Даже если бы он сейчас захотел остановить Брюса, он бы физически не смог это сделать. «О, Боже, Брюс...» Нерешительное сопротивление только заставляло крепче сжаться его нутро.
Брюс крепче сжал объятья. Сопротивление Джокера говорило одно, но слова и тон — совсем другое. Брюс понимал его уже достаточно хорошо и знал, что нужно слушать. Одной рукой он взял Джокера за волосы и развернул его голову так, чтобы дотянуться до губ, в поисках порочного языка.
Джокер покорно последовал вслед за рукой, изогнув шею под неудобным углом, чтобы облегчить доступ. Этот лихорадочный, обожающий свет снова был в его глазах, как тогда, когда они были скованы наручниками; безумец почти поклонялся ему с какой-то маниакальной преданностью. Он был рад позволить любовнику делать всё, что в голову взбредет.
Это было воистину удивительно — видеть что-то, от чего захватывало дух, и от этого у Брюса перехватило дыхание. Он хотел, чтобы Джокер никогда не переставал так на него смотреть, поэтому сказал себе, что сделает все, чтобы увидеть этот взгляд вновь..... с трудом толкнуться..... и снова, еще один толчок..... и снова..... и снова. Он стонал в этот изуродованный рот, но отказывался отвести взгляд от Джокера, неважно насколько хотелось закрыть глаза и просто наслаждаться ощущениями.
Двигаясь вместе с ним насколько это было возможно, дыхание Джокера перехватывало всякий раз, когда бедра Брюса внезапно резко устремлялись вперед. Когда темп ускорился, глаза безумца закатились, все мышцы напряглись, пронизывая его будто раскаленной добела болью, и он с криком достиг своего пика.
Брюс не мог этого больше выносить; когда Джокер неожиданно дернулся под ним, он бурно кончил. Мышцы сжались вокруг него и дикий крик Джокера отозвался у него внутри. Его рот приоткрылся, чтобы выразить полнейшее блаженство, но все, что он смог сделать, это крепко обнять мужчину под ним, пока они оба были в экстазе.
Джокер затих первым, закрыв глаза и тяжело дыша, расслабившись и провалившись в блаженное забытье. Он мог чувствовать первые признаки обезболивания: едва заметное онемение, притупляющее все неприятные ощущения, что доводили его до бешенства, и оставляющее лишь усталую удовлетворенность. Он завел руку назад и не глядя дотронулся до лица Брюса, погладив.
Тяжело дыша, Брюс не пытался сразу же двинуться. Через мгновение его тело расслабилось, быстро превращаясь в безвольную груду мышц. Он был рад лежать на Джокере, впитывая его тепло и пот, бегущий по задней части шеи и проступивший сквозь одежду. «Добрые утро, кстати,» прошептал Брюс ему на ухо.
Смех сотряс мужчину под Брюсом, его лицо перечеркнула ликующая улыбка, до нелепости широко растянутая шрамами. «Как твоя утренняя разминка? Все коленца сумел выдать?» Джокер снова вздохнул, нежась в тепле.
«Хммммм..... Я думаю да. На самом деле я думаю, что это может стать неплохой заменой моей регулярной утренней рутине.» Брюс наконец перевернулся на бок, чтобы они могли быть лицом к лицу. «Я вижу викодин подействовал,» заметил он с улыбкой. Он вдруг нашел забавным то, что когда-то считал везением застрять с Джокером в таком положении.
«Эй, я не видел, чтоб ты жаловался на оказание помощи,» проворчал Джокер, его улыбка никогда не исчезает, несмотря на тон. «И вообще. Нет ничего необычного в том, чтобы опять возникнуть из небытия и поиграть. Я должен хорошо делать свою работу.» Готов спорить, он никогда так искренне не улыбается никому другому. Эта мысль наполнила его самодовольным ликованием.
Брюс рассмеялся. Он притворно оскалился и, дразня, покусал губы Джокера. В этой холодной бетонной комнате нельзя было определить, что уже утро. Небольшие часы, стоящие на столе, упали ночью, или скорее утром, сбросив настройки — на них мигали двенадцать часов. Но Брюс чувствовал себя замечательно, отдохнувшим, оцепеневшим и в слегка приподнятом настроении.
«Я и не надеюсь, что теперь, когда ты понял, что со мной делать, ты будешь так добр, что позволишь мне позавтракать? Я умираю от голода,» заскулил Джокер, наблюдая за выражением лица Брюса и сохраняя в памяти каждую деталь. «Кроме того, у меня есть планы на сегодня.»
«Планы?» спросил Брюс лениво. «Какие планы?» Обычно в это время завтрак звучал как хороший план. Он потянулся и сел, опять натягивая штаны и не застегивая кнопку.
«Узнаешь за завтраком,» Джокер дразнился, усмехаясь Брюсу в ответ. По правде говоря, ему было любопытно какое-то время, но он не нашел ничего похожего на то, что искал во время своих кратких исследований пентхауса. «Я пока еще не собираюсь сливать игру.»
Брюс подозрительно поднял бровь. Обычно у него было бы плохое предчувствие, но он обнаружил, что сейчас ничего подобного попросту нет и он действительно не знал, что и думать. «Тогда ладно..... Давай позавтракаем.»
Насмешливо взглянув на своего любовника, Джокер перевернулся, пытаясь приладить одежду на место, как вдруг ткань зацепилась за металлический каркас. «Немного поможешь вот тут? Конечно, если ты не наслаждаешься зрелищем, тогда по-любому...»
Он встретился с хитрым взглядом и усмешкой Брюса. «О, я наслаждаюсь зрелищем. Определенно наслаждаюсь.» Он чуть-чуть наклонил голову набок на мгновение, прежде чем принялся помогать. Он обнял Джокера, неловко сомкнув руки, чтобы тот мог использовать их как рычаг, чтобы поднять бёдра, в то время как Брюс расправит его брюки и натянет их на место. После того как тот привел себя в подобие порядка, Брюс помог ему сойти с кровати и перебраться в кресло. В пентхаусе их будет ждать завтрак, но горячий или остывший, — оставалось только гадать.
Пока они добирались до кухни Джокер молча размышлял как бы заговорить с Брюсом на одну тему. Он не понимал почему это было так важно, но Брюс не всегда действовал в соответствии с тем, что имело смысл для Джокера. Очевидно его любовник чрезвычайно чувствительно относился к своему прошлому и родителям, иначе Брюс не зашел бы так далеко на том же поприще, что и он сам: ещё один псих в костюме.
Ожидая их прихода, на тарелках лежали бельгийские вафли с яичницей, беконом и тостами, все это рядом с дымящимся кофейником. По-видимому, было не так поздно, как предполагал Брюс. Вероятно Альфред был где-то неподалеку — если их еда была еще горячей и дворецкого не было в комнате, то он скорее всего ушел несколько минут назад. И это должно быть означало, что он намеренно избегал Брюса и Джокера. Наследник Уэйнов сел за стол, отодвигая другой стул с дороги своего спутника, чтобы тот мог занять своё место без необходимости вставать.
Джокер с волчьим аппетитом расправлялся с едой на своей тарелке, по привычке торопливо поглощая пищу и одновременно наблюдая за Брюсом через стол. Сегодня тот, казалось, был в хорошем настроении — значит большие перемены могут приняться хорошо. «Итак, Бэт. Когда ты оставил меня одного, я немного поисследовал. У тебя тут все так аккуратно, но я не мог не заметить, что некоторых вещей не хватает.»
«Как то, залежей взрывчатки? .....гранатометов? .....пороха?» Брюс ел в более размеренном ритме, наблюдая, как быстро ест Джокер. Приятно было наконец-то добраться до горячего завтрака. С тех пор как Джокер стал частью пейзажа в пентхаусе Уэйна, завтраки вообще стали редкостью.
«Нет, твоих изображений или кого-то с тобой связанного. Чего-нибудь относящегося к ним,» отметил Джокер, осторожно глянув на своего спутника, выискивая признаки того, что наступил на больную мозоль.
Брюс моргнул. «Ну нет, я думаю нет.» Брюс никогда не был тем, кто светился на многих фото. В поместье Уэйнов точно ничего такого не было. «Большая часть вещей, личных вещей, вернулась в старый дом.» На самом деле многое сгорело, намного больше, чем несколько гигантских семейных портретов.
«Значит у тебя ничего не осталось? Или ты просто не хочешь их видеть и вспоминать?» спросил зеленоволосый перед тем, как откусить еще несколько кусков. «Я любопытен.» Более, чем любопытен; Брюс изрядно порылся в его прошлом. Просто поинтересоваться, поспрашивать, бросить быстрый взгляд на происхождение наследника Уэйнов — это ведь не слишком.
Брюс не думал об этом с.... Он, наверное, вообще не думал об этом с тех пор, как сбежал после неудавшейся мести Джо Чиллу. Когда он вернулся, многое в доме было таким же, каким он оставил его, хотя было уже меньше вещей, многие из которых были просто оставлены здесь на хранение. Он затих, всерьез задумавшись об этом. «Это никогда не было приоритетным. Были картины, масштабные вещицы, которые висели на одной из стен в поместье, но Альфред взял на себя заботу о них. Они в основном были для вида. Давали людям тему для разговоров. Здесь, в центре, они реально неуместны.» Поместье было родовым гнездом, пентхаус Брюса был в основном известной холостяцкой берлогой. Никого, из тех, кто был здесь более двух раз, не посещала мысль о нехватке семейных картин.
«Такие вещи делают тебя несчастным?» Заметив как Брюс нахмурился в раздумьях, Джокер наклонился вперед. «Ты покопался в моем прошлом. Я хочу покопаться в твоём. Все знают известную, доступную часть; я же интересуюсь скрытой, недоступной.»
Наконец поняв куда клонит Джокер, Брюс облизал сироп с губ и откинулся на спинку стула, изучая его. «Нет,» наконец сказал он. «Я не скучаю по фоткам. Я скучаю по ним.» Не нужно было говорить о каких "них" идет речь. Он облизал губы снова и нашел их сухими, давно уже без следов сиропа. «Я держал в поместье одно их маленькое фото в рамке. Оно все еще там.» Обычное фото — они где-то у камина, с одной стороны мать, с другой отец, и это, пожалуй, был единственный портрет, о котором он мог бы думать как о настоящей семейной ценности, небольшой, как и сама фотография.
«То есть у тебя ни одного изображения нет, где ты маленький? Никаких других вещей твоих родителей? Только одна фотка?» Безумцу было немного трудно поверить в то, что семья с таким достатком не баловалась фотографированием или записью на видео вообще всего. Высокомерие показывалось и другими способами, не только роскошью.
Сделав паузу и моргнув раз или два, Брюс просто начал смеяться и не мог с собой ничего поделать. «Ты.... Ты сейчас правда пытаешься спросить, можешь ли увидеть как я выглядел в детстве?» Может ему не следовало смеяться, но это казалось настолько абсурдным на данный момент, что трудно было удержаться. Он достаточно быстро взял себя в руки. «Я могу посмотреть, но я действительно не помню сохранилось ли у нас до сих пор что-то подобное.» Брюс правда не помнил, но скорее всего один или два альбома где-то были, надежно запертые. Они делали много фото до смерти родителей, но потом были только редкие, случайные снимки. Обычно официальные фото далеки от развлечений. Они как правило были для газет и журналов, а не для его личного альбома. Но поначалу он даже устал от фотографирования.
Выглядя смутно оскорбленным, Джокер в самом деле вспыхнул под тем, что осталось от белой краски. «Что-то не так? Ты значит должен копаться в моем прошлом и в моей голове, а сам не позволяешь мне делать то же самое. Та игра с костями не в счет,» отрезал он, зная, что сейчас Брюс скорей всего быстро вспомнит эпизод с кладбищем. «Я хочу больше частей для этого паззла.»
Хорошее настроение медленно блекло, делая лицо Брюса невыразительным как чистый лист. Его приоткрытые губы сжались. Новый приступ боли пробил его ослабшую защиту и остановился слишком близко, напоминая о себе. «Какого паззла?»
«Тебя.» Джокер внимательно следил за ним, допивая сок, что был подан к завтраку. «Тебя ничто не останавливало в отношении меня, потому что тебе нужно было знать. Не говори мне, что теперь, когда мы поменялись ролями, ты не дашь мне на это шанса. Я даже не знаю, почему ты так чертовски привязан к летучим мышам, не говоря уж о других твоих причудах, если они вообще имеют смысл.»
Брюс изменился в лице, лишь самую малость, но этого было достаточно, чтобы увидеть, что он не был готов к такому разговору, и не знал что делать. Кроме этого едва заметного движения, он был совершенно неподвижен. Его прошлое не было совсем уж тайным, никогда не было. Возьмите газету и вы сможете найти немало лакомых кусочков — в прессе есть любой факт, который вы когда-либо хотели знать о семье Уэйнов. Но Брюс не отвечал за их достоверность. И у него было чувство, что этот человек попытается откопать то, о чем он сам не думал уже несколько лет. Но это было справедливо. Он сделал глубокий вдох. «Хорошо. Мыши. .....Летучие мыши пугают меня. ......и используются для устрашения.»
Джокер усмехнулся, когда Брюс уступил. Его улыбка стала еще шире, когда он осознал сказанное. «...ты решил нарядиться своей личной страшилкой, чтобы пугать всех остальных?» спросил он с намеком на смех в голосе. «Если бы ты боялся кошек, ты бы нас порадовал хвостом и ошейником с колокольчиком?»
Брюс едва заметно пожал плечами. Он сомневался, что испугался бы так сильно, будь кошки в той пещере, но так уж получилось, что он никогда раньше так близко не видел летучих мышей. «Люди видят разное, когда смотрят на меня. Каждый связывает что видит с тем, что знает.» И все же символизм пронизывал их мир, в равной степени объединяя всех, даже если мнения о карателе сильно разнились.
«Так что же, это страх перед крошечными летающими пищалками породил в тебе желание одеваться как гигантская крыса, да? Интересно.» Клоун подался вперед; он не мог поверить своей удаче — Брюс рассказывал ему всё, о чем бы он не спросил. «А все же, зачем идти против всех, кто не вписывается в твой моральный кодекс справедливости? Каждая статья говорит, что только один парень прикончил твоих родителей.»
«Один,» ответил Брюс. «Но потом его убили..... и тогда я понял, что это был не один человек.» Надежда Брюса разорвать порочный круг также умерла в тот день, а вместо этого круг только расширился. Совершенно новый род преступлений появился в его жизни. Он покачал головой. Он не был уверен, что решился бы это сделать. Он не говорил людям то, в чем признался Рэйчел, что он хотел убить этого человека. И Альфред.... ему ничего не нужно было говорить Альфреду, он и без того был там. Не нужно было ничего объяснять. А на деле последним человеком, кому он открылся, действительно открылся..... Он заметил в его действиях что-то от себя самого. Он почувствовал, что приблизился к..... нашел кого-то, кто понял бы на что это похоже - быть им. А потом Брюс столкнулся с ним лицом к лицу, обнаружив себя вовлеченным в войну за жизнь Готэма.
«Но мафия не была связана с тем, что он сделал, просто его застрелили за стукачество,» заметил Джокер, наблюдая как Брюс задумчив. «Ты решил вести войну с остальными, потому что тебя лишили удовольствия убить его своми руками? Лишили мести?» Это была интересная мысль. Что если дело в этом? Что если кто-нибудь другой имел бы шанс пустить пулю в негодяя, тогда вообще не было бы никакого Бэтмена? Тогда я не был бы здесь, верно?
Брюс ничего не сказал. Он не был уверен, что у него есть ответ. Но он ужасно хотел его иметь. Настолько хотел, что отдал бы жизнь, если бы мог его найти. Но когда у него отобрали возможность получить ответ, ему открылся совершенно иной мир. В его мир вошел Фалькони со своей организацией. ....и везде были такие же, как Фалькони. Возможно Джо Чилл был тем человеком, кто открыл Брюсу этот мир, но он был далек от серьезных дел и Брюс стал замечать разницу между оступившимися людьми и настоящими преступниками. Они были разными. И речь шла не о навязывании им своей точки зрения. Речь шла о том, чтобы остановить тех, кто навязывает свою точку зрения другим.
Двое сидели в тишине, Брюс все еще размышлял, не издавая ни звука. «Бэт, что случилось? Если не хочешь признавать, что хотел убить парня, прибившего твоих предков, не беда. Так и скажи.» Он знал, что Брюса беспокоило то убийство, но он не мог представить себе человека, который не хотел бы хоть чуть-чуть мести после того, как у него отняли что-нибудь дорогое. Тут что-то еще, не иначе. «Почему ты такой сердитый, будто я украл пару танцев с твоей мамой?»
Ответом на последний вопрос был недоверчивый взгляд Брюса. Он обнаружил, что слова готовы сорваться с языка, но он помнил, что знания — это власть, которой лучше не делиться. Но он и раньше ею делился. «Это то, что я говорил Дюкарду. Я рассказал ему почти все. О моих родителях, о том, что у меня отняли шанс убить Чилла. И он научил меня сражаться.»
При этом Джокер поднял бровь. Это было что-то новое. «Кто такой Дюкард? Он учил тебя сражаться, зная, что ты можешь потом начать крошить людей в капусту?» Выходит у Бэта был учитель, но где он теперь?
Брюс поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Джокером. Значит Лига Теней не так уж известна в преступном мире. А может он просто использовал другое имя. «Ра'с аль Гул.» Про себя Брюс все еще звал его Дюкардом. Он иногда забывал, что другие не знали его имени. «И его Лига Теней. Он нашел меня в Китае.»
Джокер рассмеялся, будто треснула сухая кора. «Лига Давайте-Мочить-Всех учила тебя как сражаться? В Китае? О, это круто. Ты можешь ходить по потолку как ниндзя?» Безумец сделал паузу, затем похоже воодушевившись еще больше. «Ты можешь научить меня ходить по потолку?» О, что можно было бы сделать с таким умением...
Вскочив со стула быстрее, чем обычно, Брюс уже через секунду нависал над Джокером. «Я не буду тебя ничему учить.» Он собирался встряхнуть Джокера, но успел себя остановить. Как будто он мог вытрясти из него какой-то здравый смысл или этот дурацкий смех. Он схватил Джокера за руки, но несмотря на гнев, осознал, что делает и заставил себя немного успокоиться. «Нет.»
Джокер сник под сердитым взглядом, заметно поморщившись, когда Брюс вскочил и яростно схватил его за руки. На мгновение показалось, будто клоун проглотил язык, потеряв дар речи. «Я... я ничего такого не имел ввиду, только... ну там, хождение вверх тормашками.... по потолку...» он показал это с помощью жестов, напоминая сурово отчитанного ребенка, все еще слабо защищающегося.
Взгляд Брюса немного смягчился; его хватка на руках Джокера ослабла. Глубоко вздохнув, он отбросил волосы со лба и опустил руки. «Мне очень жаль.» Он не хотел никому позволять подбираться к нему так близко, и он должен быть уверен, что Джокер не смог бы узнать больше, чем любой, интересующийся его персоной.
По всей видимости клоун был более обижен этой вспышкой гнева, чем показывал; Брюс скорее всего ждал, что, как только он узнает что-нибудь новое, он сразу же ринется испытывать это на какой-нибудь случайной жертве. А то и десяти. После всего того, через что они прошли, Брюс все еще хотел сохранить преимущество... Было над чем подумать. Хуже того, было трудно не поддаваться случайным идеям или импульсам и не реализовывать их на ничего не подозревающей публике. Он вынужден был признаться себе, что начал очень сильно скучать по развлечениям определенного рода. Убийства были как наркотик и доставляли наслаждение как ничто другое. Как бы ни вел он себя ради Бэта, пальцы все еще приятно побаливали от ощущения лезвия, скользящего в мягкую плоть чужих рёбер, короткого всхлипа и широко распахнутых после этого глаз.
Отступив в сторону и оперевшись о стол, Брюс не мог собраться, пока его разум был наводнен воспоминаниями о Дюкарде и его методах. Он говорил, что боялся собственного могущества и сейчас был точно мёртв. Совершенно точно. Он не хотел обучать кого-то еще. Иногда Брюс не хотел вспоминать на что он был способен.
До Брюса вечно не удавалось донести, что именно он имел ввиду, так, чтобы не вызвать истерику. Признав, что ему очень не хватает убийств, он мог разрушить хрупкий баланс, что установился между ними и опять подвергнуть себя пристальному наблюдению. «Бэт, я хочу, чтобы ты перестал думать, будто я уничтожаю все, до чего могу дотянуться.»
Брюс окинул Джокера взглядом и чуть качнул головой. «Я не имел ввиду..... Это касается не только тебя. Я учился у них еще до этого, но то, как они боролись.... То, что они делали... Просто это все мне слишком близко. Я не хочу учить кого-либо.»
«Я не спрашивал ни о какой борьбе,» отметил Джокер несколько раздраженно. «Я и так знаю много разных способов убивать людей и как надо драться. Я не знаю ничего из забавных ниндзя-штучек.» Он держит меня в неведении, чтобы надеть на меня ошейник другого рода?
Это прозвучало обидно и рассердило Брюса, но что бы он не думал о Дюкарде, подозрения Джокера не прошли для него даром. «Они не в первый раз напали на Готэм. В первый раз они пытались разрушить городскую экономику. Более тридцати лет назад.» Его голос смягчился, когда он заговорил. «Они были повсюду. И никто не знал, что это они. Они были теми, кто создал Джо Чилла.» Он глубоко вздохнул. «Он мне прямо сказал, что после гибели моей семьи, город стал жить дальше. Пока они не вернулись, чтобы попытаться еще раз. .....всю жизнь я боролся с ним и даже не знал этого, пока он мне не сказал.»
«Даже если он и был в ответе за тот раз, подобные вещи все равно иногда бывают. Такова природа человечества — замечать только то, что хорошо для него, уничтожая все остальное, включая другие части себя же. Особенно в трудные времена. Единственная причина, по которой большинство людей маскируются под "хороших" — это страх. Страх того, что случится, если они нарушат правила или выйдут за рамки своего статуса.»
«Страх и сострадание — это не всегда одно и то же,» мягко сказал Брюс. Слова Джокера звучали пугающе похоже на слова Дюкарда. Это небольшое совпадение заставило Брюса содрогнуться. Это было похоже на барьер, постепенно вырастающий между ними, который он игнорировал последнее время. «Это то, что ты хотел знать обо мне?»
«Нет, не совсем,» пробормотал Джокер. «Всего лишь знать побольше о тебе. Ты такая задница во всем, особенно касательно информации. Ты уже так долго копаешься в моем прошлом, а я редко получаю что-нибудь взамен. Я знаю кто ты, но ты один держишь на руках все карты.»
Брюс думал об этом некоторое время. Когда они были врагами, это было естественно. Когда они стали чем-то "другим", это все еще было естественно. Теперь, когда они становятся чем-то..... "большим", он не был уверен, что делать. «Тогда спрашивай. И я.... сделаю, что смогу.»
«Я хочу узнать о тех же периодах твоей жизни, что ты уже раскопал обо мне,» настаивал Джокер, требовательно глядя на Брюса. «И хочу знать все, что происходило между убитым горем ребёнком и тобой, решившимся вести двойную жизнь. Все факты, которые никто больше не знает, то, что нельзя узнать, почитав новости.»
Взгляд Брюса стал жестче. Как человеку, который не позволял себе ни с кем сближаться, ему невозможно было принять тон Джокера и захотеть открыться. «Я и так уже многое сказал, чего никто не знает.» Он сделал короткий вздох. «Смотри. Это справедливо. Я тебе расскажу. Но я не держу много записей. Так что если ты хочешь что-то узнать, тебе придется вежливо попросить.»
Джокер улыбнулся, наклонив голову. «С каких это пор я вежливый, Бэт?» спросил он насмешливо, позволив сухому смешку проскочить в конце. «Здесь и сейчас, это было бы хорошим жестом с твоей стороны, чтобы сравнять счет между нами. Так как я многого не знаю, я и не знаю какие вопросы тебе задавать, чтобы разговорить. Ты будешь хорошей Мышкой и расскажешь мне сказку?»
Брюс по-прежнему крепко спал, отвернувшись во время сна и уткнувшись лицом в подушку. Движение рядом вызвало вздох и он немного отодвинул руку назад от того места, где она лежала на талии Джокера.
Скрипя зубами от досады, он понял, что попытки изменить положение сделали только хуже. Решив воспользоваться тем, что было под рукой, до тех пор, пока он не выяснит, куда исчезли эти чертовы лекарства, Джокер схватил руку Брюса, направляя ее ниже. Потребовались обе руки, чтобы заставить чужие пальцы обхватить его, результатом чего был вздох облегчения, будто утопающий вдруг получил глоток воздуха.
Всё ещё пребывая в полусне, Брюс чувствовал что-то очень странное, на его лице нарисовалось любопытство. Согнув пальцы, он ощутил, что его разум всё ближе к пробуждению. Под чужим руководством его рука совершала медленные поглаживающие движения вверх-вниз, слегка надавливая. Знакомый стон окончательно разбудил Брюса.
Джокер был совершенно бесстыдным и не остановился даже тогда, когда почувствовал, что чужая рука немного согнулась под его пальцами, давая знать, что Брюс уже мог проснуться. Но он не только не хотел останавливаться, он не мог. Его дыхание шипело сквозь сжатые зубы.
Брюс взял инициативу на себя, его рука начала сжиматься и расслабляться, глаза распахнулись, открыв взору вконец отчаявшегося зеленоволосого. Джокер выглядел так, будто страдал от неистовой боли, которую Брюс видел лишь несколько раз, и очень нуждался в избавлении. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что безумец был готов на все, поэтому он скользнул ближе, стараясь не давить на его шрамы и забинтованый бок, и позволил своим пальцам ласкать кругами затвердевшую плоть. Он облизнул высохшие губы, наблюдая за Джокером с любопытством.
Чувствуя как тело рядом с ним придвинулось ближе, Джокер, по сей видимости близкий к обмороку, обратил отчаянный, умоляющий взгляд на Брюса. Болезненные сигналы от его нервной системы, не притупленной обезболивающими, были слишком сильными. Издав приглушенный крик, он обхватил руками Брюса и прильнул к нему, пытаясь удержаться на грани сознания.
Наклонившись и найдя губы Джокера, Брюс поймал их поцелуем, который в сочетании с корчащимся, нуждающимся телом, прижимающимся к нему, вызвал его собственное возбуждение. Его рука сжалась, скользя плотнее. Наслаждаясь звуками, что издавал Джокер, он плотнее прижался к нему бедрами, пытаясь получить часть толчков от своих ласк и для себя.
Джокер судорожно извивался рядом, охваченный чувством облегчения, наполняющим его тело и разум. Один взгляд в его обезумевшие глаза говорил, что его сознание затуманено. Одна часть его считала, что все просто великолепно. Другая часть хотела, чтобы все прекратилось, желая вернуться в блаженное онемевшее забытье. Джокер выл от отчаяния в рот Брюса.
А Брюс....... Брюсу это нравилось. Он впитывал, наслаждаясь этим как конфетой. Все эти дикость, отчаяние, исступленная потеря контроля и невыразимая боль, злостная боль во всем теле Джокера, поднимались ему навстречу. Это было восхитительно. Он не знал, что творилось в голове клоуна; казалось, в настоящем у него едва ли была минута, но Брюс..... Брюс хотел каждую секунду наслаждения, что мог получить.
Джокер, казалось, разрывался между выражениями удовольствия — криками отчаяния и истерическим смехом. Если бы Брюс не ответил взаимностью, может он действительно обезумел бы настолько, что изорвал себя в кровавое месиво. Он был одновременно всеми чувствами в чистом виде, но никак не логикой, поэтому он инстинктивно выбирал знакомые средства, которые точно помогли бы ему преодолеть неприятные ощущения, переполняющие его тело и разум.
Темп постепенно ускорялся и Брюс теперь лежал почти поперек туловища Джокера, двигаясь от его губ к шее, затем к уху и потом повторяя все сначала. Зубы скрежетали то тут, то там. Безумец подался навстречу, их языки боролись друг с другом, движения напоминали что-то среднее между сражением и танцем. У Брюса становился по-настоящему твердым, но его неудовлетворение не могло сравниться с неудовлетворением Джокера. Но все же он мог помочь Джокеру тем, что ласкал его.
Джокер наконец кончил, вскрикнув, выгнувшись дугой на кровати и вместе с собой подняв и Брюса. Он оставался в таком положении несколько секунд прежде чем рухнул обратно на матрас, его сердце бешено колотилось. «......ннгххх... таблетки, где таблетки?...» он тяжело дышал, пот выступил на лбу. О, Боже... я все еще чувствую ноги... Он снова застонал, кусая себя за руку, чтобы подавить стон.
Брюс застонал ему в шею. Этот человек чудесен. Это было всё, о чем он мог думать. Эта мысль была как ручей, бегущий сквозь его сознание и вытесняющий всё остальное. Мышцы его плеч напряглись, когда он заставил себя снова взглянуть на Джокера. Он покосился на небольшую тумбочку рядом с кроватью. На ней было пусто. «Всё ещё у компьютера....» Ответил Брюс ворчливо.
«Они мне нужны. Я не могу... Я сойду с ума, если буду чувствовать себя так весь день. Я не смогу остановиться...» К лицу Джокера начала вновь приливать кровь, его выражение было мучительной смесью похотливого блаженства и жуткой боли. «Достань их, они нужны мне...»
«Я.... Я скоро вернусь,» Брюс задохнулся, отрывая себя от Джокера изрядным усилием воли. Он был по-прежнему невыносимо твердым, но тем не менее соскользнул с кровати и поспешно вышел из комнаты, направляясь в зал. Немного поискав, он обнаружил на столе пузырёк с маленькими белыми капсулами и поспешил обратно в спальню, вновь занимая своё место рядом с Джокером и отдавая лекарства.
Быстро проглотив две штуки, Джокер поставил пузырёк на тумбочку, выглядя всё более лихорадочно, так как Брюс собирался вновь выйти из комнаты. Повернувшись, чтобы поймать взгляд героя, его рука метнулась к бедру Брюса, притягивая его ближе. Безумец с трудом сглотнул. «.....помоги мне....»
«Помочь тебе....?» Глаза Брюса вспыхнули из-за осознания своего превосходства и от руки, накрывшей его бедра. Его немного беспокоило, что он не мог определить намерения Джокера. Даже если он хотел почувствовать как мурашки бегут по сливочно-белой, покрытой синяками коже, скрывающейся под яркой цветной одеждой рядом с ним. «Как?»
«Трахай меня пока это не прекратится. Я не могу... не оставляй меня так,» заскулил он, неловко ёрзая в поисках удобной позы. Его нервы продолжали звенеть из-за безнадежно спутанных болевых импульсов. «Или выруби меня, типа того. Это слишком...»
Веки Брюса дрогнули, когда он закатил глаза. Он был не слишком рад последнему предложению, но первое... он был полностью "за"! Потянувшись к прикроватной тумбочке, он порылся в ней в поисках тюбика смазки, который, он знал, должен был быть где-то там. Найдя его, Брюс спустил брюки Джокера вниз настолько, насколько было возможно, выдавил побольше смазки и запустил в него два пальца.
Джокер зашипел, подаваясь бедрами навстречу, в то время как его пальцы нетерпеливо путались в волосах Брюса. Будучи почти на грани обморока он понимал, что ему нравится такой способ избавления от боли; это было как зуд, который нельзя унять, даже если расчесать кожу вкровь. Сумасшедший вздохнул с облегчением, когда пальцы нашли чувствительный узел внутри него и начали его гладить, мягко надавливая.
Он точно знал, что проснувшись в одиночестве и без возможности найти обезболивающие, он бы сам попытался вырубить себя, лишь бы не оставаться в мучительной неопределенности, пока Брюс не вернется.
Брюс заметил вспышку удовольствия, исказившую лицо Джокера, когда он нашел нужную точку и уже не отпускал. Это выглядело так, будто он толкал его все дальше и дальше к краю безумия. Каждое движение или облегчало боль, или делало только хуже, едва ли сам он мог так тонко различать ощущения. Он уделил должное внимание каждому своему движению, прежде чем вынул пальцы. Вряд ли что-то бы получилось, оставь он все как есть, поэтому Брюс осторожно перевернул Джокера на живот, а сам лег сверху, целуя того вдоль шеи и расстегивая на себе брюки, постепенно ослабляя напряжение.
Резкий крик заполнил небольшую спальню, когда Брюс оказался сверху. Казалось Джокер был буквально в исступлении, заведя одну руку назад и схватив бедро Брюса, в то время как тот придвигался ближе. Другой рукой он сжал простыни, будто собирался вонзить ногти в матрас. «Чёрт, Бэт, давай,» прорычал он, стиснув зубы, когда очередная волна боли-удовольствия прошла по его ногам.
Рыча сзади, Брюс резко толкнулся вперед, избегая давления на ноги Джокера. Все его тело было как в раю. Должно быть это так отличалось от ощущений мужчины под ним. Волна за волной удовольствие прокатывалось сквозь него с каждым толчком, настолько глубоким, насколько он мог войти.
Джокер наконец застонал и расслабился, когда противоречивые, подавляющие сигналы наконец попали в нужное русло и приобрели контекст, в конце концов принеся облегчение. Обидно было, что боль все еще чувствовалась, но он понимал эти чувства, был знаком с ними. Рука безумца оставалась на бедре Брюса, ощущая колебания накачанных мышц совпадающие с движениями в нем.
Брюс тоже это почувствовал и сразу же дрожь пробежала по спине, концентрируясь в паху. Он лёг на Джокера всем телом, грудью к спине, раскинув руки поверх рук, сжав пальцами запястья и ладони, зарывшись лицом в зеленые волосы. Он наслаждался ощущением угловатых лопаток под ним и жилистых рук, обвившихся вокруг его собственных, такое восхитительное отличие от блаженства между их бедрами. Недолго думая, он толкнулся сильнее, чтобы вновь услышать те красивые звуки, что издавал Джокер.
Тощий безумец вскрикнул без стыда или стеснения, не скрывая своего наслаждения. По его телу пробежала дрожь от осознания совершеннейшей беспомощности и невозможности пошевелиться. Даже если бы он сейчас захотел остановить Брюса, он бы физически не смог это сделать. «О, Боже, Брюс...» Нерешительное сопротивление только заставляло крепче сжаться его нутро.
Брюс крепче сжал объятья. Сопротивление Джокера говорило одно, но слова и тон — совсем другое. Брюс понимал его уже достаточно хорошо и знал, что нужно слушать. Одной рукой он взял Джокера за волосы и развернул его голову так, чтобы дотянуться до губ, в поисках порочного языка.
Джокер покорно последовал вслед за рукой, изогнув шею под неудобным углом, чтобы облегчить доступ. Этот лихорадочный, обожающий свет снова был в его глазах, как тогда, когда они были скованы наручниками; безумец почти поклонялся ему с какой-то маниакальной преданностью. Он был рад позволить любовнику делать всё, что в голову взбредет.
Это было воистину удивительно — видеть что-то, от чего захватывало дух, и от этого у Брюса перехватило дыхание. Он хотел, чтобы Джокер никогда не переставал так на него смотреть, поэтому сказал себе, что сделает все, чтобы увидеть этот взгляд вновь..... с трудом толкнуться..... и снова, еще один толчок..... и снова..... и снова. Он стонал в этот изуродованный рот, но отказывался отвести взгляд от Джокера, неважно насколько хотелось закрыть глаза и просто наслаждаться ощущениями.
Двигаясь вместе с ним насколько это было возможно, дыхание Джокера перехватывало всякий раз, когда бедра Брюса внезапно резко устремлялись вперед. Когда темп ускорился, глаза безумца закатились, все мышцы напряглись, пронизывая его будто раскаленной добела болью, и он с криком достиг своего пика.
Брюс не мог этого больше выносить; когда Джокер неожиданно дернулся под ним, он бурно кончил. Мышцы сжались вокруг него и дикий крик Джокера отозвался у него внутри. Его рот приоткрылся, чтобы выразить полнейшее блаженство, но все, что он смог сделать, это крепко обнять мужчину под ним, пока они оба были в экстазе.
Джокер затих первым, закрыв глаза и тяжело дыша, расслабившись и провалившись в блаженное забытье. Он мог чувствовать первые признаки обезболивания: едва заметное онемение, притупляющее все неприятные ощущения, что доводили его до бешенства, и оставляющее лишь усталую удовлетворенность. Он завел руку назад и не глядя дотронулся до лица Брюса, погладив.
Тяжело дыша, Брюс не пытался сразу же двинуться. Через мгновение его тело расслабилось, быстро превращаясь в безвольную груду мышц. Он был рад лежать на Джокере, впитывая его тепло и пот, бегущий по задней части шеи и проступивший сквозь одежду. «Добрые утро, кстати,» прошептал Брюс ему на ухо.
Смех сотряс мужчину под Брюсом, его лицо перечеркнула ликующая улыбка, до нелепости широко растянутая шрамами. «Как твоя утренняя разминка? Все коленца сумел выдать?» Джокер снова вздохнул, нежась в тепле.
«Хммммм..... Я думаю да. На самом деле я думаю, что это может стать неплохой заменой моей регулярной утренней рутине.» Брюс наконец перевернулся на бок, чтобы они могли быть лицом к лицу. «Я вижу викодин подействовал,» заметил он с улыбкой. Он вдруг нашел забавным то, что когда-то считал везением застрять с Джокером в таком положении.
«Эй, я не видел, чтоб ты жаловался на оказание помощи,» проворчал Джокер, его улыбка никогда не исчезает, несмотря на тон. «И вообще. Нет ничего необычного в том, чтобы опять возникнуть из небытия и поиграть. Я должен хорошо делать свою работу.» Готов спорить, он никогда так искренне не улыбается никому другому. Эта мысль наполнила его самодовольным ликованием.
Брюс рассмеялся. Он притворно оскалился и, дразня, покусал губы Джокера. В этой холодной бетонной комнате нельзя было определить, что уже утро. Небольшие часы, стоящие на столе, упали ночью, или скорее утром, сбросив настройки — на них мигали двенадцать часов. Но Брюс чувствовал себя замечательно, отдохнувшим, оцепеневшим и в слегка приподнятом настроении.
«Я и не надеюсь, что теперь, когда ты понял, что со мной делать, ты будешь так добр, что позволишь мне позавтракать? Я умираю от голода,» заскулил Джокер, наблюдая за выражением лица Брюса и сохраняя в памяти каждую деталь. «Кроме того, у меня есть планы на сегодня.»
«Планы?» спросил Брюс лениво. «Какие планы?» Обычно в это время завтрак звучал как хороший план. Он потянулся и сел, опять натягивая штаны и не застегивая кнопку.
«Узнаешь за завтраком,» Джокер дразнился, усмехаясь Брюсу в ответ. По правде говоря, ему было любопытно какое-то время, но он не нашел ничего похожего на то, что искал во время своих кратких исследований пентхауса. «Я пока еще не собираюсь сливать игру.»
Брюс подозрительно поднял бровь. Обычно у него было бы плохое предчувствие, но он обнаружил, что сейчас ничего подобного попросту нет и он действительно не знал, что и думать. «Тогда ладно..... Давай позавтракаем.»
Насмешливо взглянув на своего любовника, Джокер перевернулся, пытаясь приладить одежду на место, как вдруг ткань зацепилась за металлический каркас. «Немного поможешь вот тут? Конечно, если ты не наслаждаешься зрелищем, тогда по-любому...»
Он встретился с хитрым взглядом и усмешкой Брюса. «О, я наслаждаюсь зрелищем. Определенно наслаждаюсь.» Он чуть-чуть наклонил голову набок на мгновение, прежде чем принялся помогать. Он обнял Джокера, неловко сомкнув руки, чтобы тот мог использовать их как рычаг, чтобы поднять бёдра, в то время как Брюс расправит его брюки и натянет их на место. После того как тот привел себя в подобие порядка, Брюс помог ему сойти с кровати и перебраться в кресло. В пентхаусе их будет ждать завтрак, но горячий или остывший, — оставалось только гадать.
Пока они добирались до кухни Джокер молча размышлял как бы заговорить с Брюсом на одну тему. Он не понимал почему это было так важно, но Брюс не всегда действовал в соответствии с тем, что имело смысл для Джокера. Очевидно его любовник чрезвычайно чувствительно относился к своему прошлому и родителям, иначе Брюс не зашел бы так далеко на том же поприще, что и он сам: ещё один псих в костюме.
Ожидая их прихода, на тарелках лежали бельгийские вафли с яичницей, беконом и тостами, все это рядом с дымящимся кофейником. По-видимому, было не так поздно, как предполагал Брюс. Вероятно Альфред был где-то неподалеку — если их еда была еще горячей и дворецкого не было в комнате, то он скорее всего ушел несколько минут назад. И это должно быть означало, что он намеренно избегал Брюса и Джокера. Наследник Уэйнов сел за стол, отодвигая другой стул с дороги своего спутника, чтобы тот мог занять своё место без необходимости вставать.
Джокер с волчьим аппетитом расправлялся с едой на своей тарелке, по привычке торопливо поглощая пищу и одновременно наблюдая за Брюсом через стол. Сегодня тот, казалось, был в хорошем настроении — значит большие перемены могут приняться хорошо. «Итак, Бэт. Когда ты оставил меня одного, я немного поисследовал. У тебя тут все так аккуратно, но я не мог не заметить, что некоторых вещей не хватает.»
«Как то, залежей взрывчатки? .....гранатометов? .....пороха?» Брюс ел в более размеренном ритме, наблюдая, как быстро ест Джокер. Приятно было наконец-то добраться до горячего завтрака. С тех пор как Джокер стал частью пейзажа в пентхаусе Уэйна, завтраки вообще стали редкостью.
«Нет, твоих изображений или кого-то с тобой связанного. Чего-нибудь относящегося к ним,» отметил Джокер, осторожно глянув на своего спутника, выискивая признаки того, что наступил на больную мозоль.
Брюс моргнул. «Ну нет, я думаю нет.» Брюс никогда не был тем, кто светился на многих фото. В поместье Уэйнов точно ничего такого не было. «Большая часть вещей, личных вещей, вернулась в старый дом.» На самом деле многое сгорело, намного больше, чем несколько гигантских семейных портретов.
«Значит у тебя ничего не осталось? Или ты просто не хочешь их видеть и вспоминать?» спросил зеленоволосый перед тем, как откусить еще несколько кусков. «Я любопытен.» Более, чем любопытен; Брюс изрядно порылся в его прошлом. Просто поинтересоваться, поспрашивать, бросить быстрый взгляд на происхождение наследника Уэйнов — это ведь не слишком.
Брюс не думал об этом с.... Он, наверное, вообще не думал об этом с тех пор, как сбежал после неудавшейся мести Джо Чиллу. Когда он вернулся, многое в доме было таким же, каким он оставил его, хотя было уже меньше вещей, многие из которых были просто оставлены здесь на хранение. Он затих, всерьез задумавшись об этом. «Это никогда не было приоритетным. Были картины, масштабные вещицы, которые висели на одной из стен в поместье, но Альфред взял на себя заботу о них. Они в основном были для вида. Давали людям тему для разговоров. Здесь, в центре, они реально неуместны.» Поместье было родовым гнездом, пентхаус Брюса был в основном известной холостяцкой берлогой. Никого, из тех, кто был здесь более двух раз, не посещала мысль о нехватке семейных картин.
«Такие вещи делают тебя несчастным?» Заметив как Брюс нахмурился в раздумьях, Джокер наклонился вперед. «Ты покопался в моем прошлом. Я хочу покопаться в твоём. Все знают известную, доступную часть; я же интересуюсь скрытой, недоступной.»
Наконец поняв куда клонит Джокер, Брюс облизал сироп с губ и откинулся на спинку стула, изучая его. «Нет,» наконец сказал он. «Я не скучаю по фоткам. Я скучаю по ним.» Не нужно было говорить о каких "них" идет речь. Он облизал губы снова и нашел их сухими, давно уже без следов сиропа. «Я держал в поместье одно их маленькое фото в рамке. Оно все еще там.» Обычное фото — они где-то у камина, с одной стороны мать, с другой отец, и это, пожалуй, был единственный портрет, о котором он мог бы думать как о настоящей семейной ценности, небольшой, как и сама фотография.
«То есть у тебя ни одного изображения нет, где ты маленький? Никаких других вещей твоих родителей? Только одна фотка?» Безумцу было немного трудно поверить в то, что семья с таким достатком не баловалась фотографированием или записью на видео вообще всего. Высокомерие показывалось и другими способами, не только роскошью.
Сделав паузу и моргнув раз или два, Брюс просто начал смеяться и не мог с собой ничего поделать. «Ты.... Ты сейчас правда пытаешься спросить, можешь ли увидеть как я выглядел в детстве?» Может ему не следовало смеяться, но это казалось настолько абсурдным на данный момент, что трудно было удержаться. Он достаточно быстро взял себя в руки. «Я могу посмотреть, но я действительно не помню сохранилось ли у нас до сих пор что-то подобное.» Брюс правда не помнил, но скорее всего один или два альбома где-то были, надежно запертые. Они делали много фото до смерти родителей, но потом были только редкие, случайные снимки. Обычно официальные фото далеки от развлечений. Они как правило были для газет и журналов, а не для его личного альбома. Но поначалу он даже устал от фотографирования.
Выглядя смутно оскорбленным, Джокер в самом деле вспыхнул под тем, что осталось от белой краски. «Что-то не так? Ты значит должен копаться в моем прошлом и в моей голове, а сам не позволяешь мне делать то же самое. Та игра с костями не в счет,» отрезал он, зная, что сейчас Брюс скорей всего быстро вспомнит эпизод с кладбищем. «Я хочу больше частей для этого паззла.»
Хорошее настроение медленно блекло, делая лицо Брюса невыразительным как чистый лист. Его приоткрытые губы сжались. Новый приступ боли пробил его ослабшую защиту и остановился слишком близко, напоминая о себе. «Какого паззла?»
«Тебя.» Джокер внимательно следил за ним, допивая сок, что был подан к завтраку. «Тебя ничто не останавливало в отношении меня, потому что тебе нужно было знать. Не говори мне, что теперь, когда мы поменялись ролями, ты не дашь мне на это шанса. Я даже не знаю, почему ты так чертовски привязан к летучим мышам, не говоря уж о других твоих причудах, если они вообще имеют смысл.»
Брюс изменился в лице, лишь самую малость, но этого было достаточно, чтобы увидеть, что он не был готов к такому разговору, и не знал что делать. Кроме этого едва заметного движения, он был совершенно неподвижен. Его прошлое не было совсем уж тайным, никогда не было. Возьмите газету и вы сможете найти немало лакомых кусочков — в прессе есть любой факт, который вы когда-либо хотели знать о семье Уэйнов. Но Брюс не отвечал за их достоверность. И у него было чувство, что этот человек попытается откопать то, о чем он сам не думал уже несколько лет. Но это было справедливо. Он сделал глубокий вдох. «Хорошо. Мыши. .....Летучие мыши пугают меня. ......и используются для устрашения.»
Джокер усмехнулся, когда Брюс уступил. Его улыбка стала еще шире, когда он осознал сказанное. «...ты решил нарядиться своей личной страшилкой, чтобы пугать всех остальных?» спросил он с намеком на смех в голосе. «Если бы ты боялся кошек, ты бы нас порадовал хвостом и ошейником с колокольчиком?»
Брюс едва заметно пожал плечами. Он сомневался, что испугался бы так сильно, будь кошки в той пещере, но так уж получилось, что он никогда раньше так близко не видел летучих мышей. «Люди видят разное, когда смотрят на меня. Каждый связывает что видит с тем, что знает.» И все же символизм пронизывал их мир, в равной степени объединяя всех, даже если мнения о карателе сильно разнились.
«Так что же, это страх перед крошечными летающими пищалками породил в тебе желание одеваться как гигантская крыса, да? Интересно.» Клоун подался вперед; он не мог поверить своей удаче — Брюс рассказывал ему всё, о чем бы он не спросил. «А все же, зачем идти против всех, кто не вписывается в твой моральный кодекс справедливости? Каждая статья говорит, что только один парень прикончил твоих родителей.»
«Один,» ответил Брюс. «Но потом его убили..... и тогда я понял, что это был не один человек.» Надежда Брюса разорвать порочный круг также умерла в тот день, а вместо этого круг только расширился. Совершенно новый род преступлений появился в его жизни. Он покачал головой. Он не был уверен, что решился бы это сделать. Он не говорил людям то, в чем признался Рэйчел, что он хотел убить этого человека. И Альфред.... ему ничего не нужно было говорить Альфреду, он и без того был там. Не нужно было ничего объяснять. А на деле последним человеком, кому он открылся, действительно открылся..... Он заметил в его действиях что-то от себя самого. Он почувствовал, что приблизился к..... нашел кого-то, кто понял бы на что это похоже - быть им. А потом Брюс столкнулся с ним лицом к лицу, обнаружив себя вовлеченным в войну за жизнь Готэма.
«Но мафия не была связана с тем, что он сделал, просто его застрелили за стукачество,» заметил Джокер, наблюдая как Брюс задумчив. «Ты решил вести войну с остальными, потому что тебя лишили удовольствия убить его своми руками? Лишили мести?» Это была интересная мысль. Что если дело в этом? Что если кто-нибудь другой имел бы шанс пустить пулю в негодяя, тогда вообще не было бы никакого Бэтмена? Тогда я не был бы здесь, верно?
Брюс ничего не сказал. Он не был уверен, что у него есть ответ. Но он ужасно хотел его иметь. Настолько хотел, что отдал бы жизнь, если бы мог его найти. Но когда у него отобрали возможность получить ответ, ему открылся совершенно иной мир. В его мир вошел Фалькони со своей организацией. ....и везде были такие же, как Фалькони. Возможно Джо Чилл был тем человеком, кто открыл Брюсу этот мир, но он был далек от серьезных дел и Брюс стал замечать разницу между оступившимися людьми и настоящими преступниками. Они были разными. И речь шла не о навязывании им своей точки зрения. Речь шла о том, чтобы остановить тех, кто навязывает свою точку зрения другим.
Двое сидели в тишине, Брюс все еще размышлял, не издавая ни звука. «Бэт, что случилось? Если не хочешь признавать, что хотел убить парня, прибившего твоих предков, не беда. Так и скажи.» Он знал, что Брюса беспокоило то убийство, но он не мог представить себе человека, который не хотел бы хоть чуть-чуть мести после того, как у него отняли что-нибудь дорогое. Тут что-то еще, не иначе. «Почему ты такой сердитый, будто я украл пару танцев с твоей мамой?»
Ответом на последний вопрос был недоверчивый взгляд Брюса. Он обнаружил, что слова готовы сорваться с языка, но он помнил, что знания — это власть, которой лучше не делиться. Но он и раньше ею делился. «Это то, что я говорил Дюкарду. Я рассказал ему почти все. О моих родителях, о том, что у меня отняли шанс убить Чилла. И он научил меня сражаться.»
При этом Джокер поднял бровь. Это было что-то новое. «Кто такой Дюкард? Он учил тебя сражаться, зная, что ты можешь потом начать крошить людей в капусту?» Выходит у Бэта был учитель, но где он теперь?
Брюс поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Джокером. Значит Лига Теней не так уж известна в преступном мире. А может он просто использовал другое имя. «Ра'с аль Гул.» Про себя Брюс все еще звал его Дюкардом. Он иногда забывал, что другие не знали его имени. «И его Лига Теней. Он нашел меня в Китае.»
Джокер рассмеялся, будто треснула сухая кора. «Лига Давайте-Мочить-Всех учила тебя как сражаться? В Китае? О, это круто. Ты можешь ходить по потолку как ниндзя?» Безумец сделал паузу, затем похоже воодушевившись еще больше. «Ты можешь научить меня ходить по потолку?» О, что можно было бы сделать с таким умением...
Вскочив со стула быстрее, чем обычно, Брюс уже через секунду нависал над Джокером. «Я не буду тебя ничему учить.» Он собирался встряхнуть Джокера, но успел себя остановить. Как будто он мог вытрясти из него какой-то здравый смысл или этот дурацкий смех. Он схватил Джокера за руки, но несмотря на гнев, осознал, что делает и заставил себя немного успокоиться. «Нет.»
Джокер сник под сердитым взглядом, заметно поморщившись, когда Брюс вскочил и яростно схватил его за руки. На мгновение показалось, будто клоун проглотил язык, потеряв дар речи. «Я... я ничего такого не имел ввиду, только... ну там, хождение вверх тормашками.... по потолку...» он показал это с помощью жестов, напоминая сурово отчитанного ребенка, все еще слабо защищающегося.
Взгляд Брюса немного смягчился; его хватка на руках Джокера ослабла. Глубоко вздохнув, он отбросил волосы со лба и опустил руки. «Мне очень жаль.» Он не хотел никому позволять подбираться к нему так близко, и он должен быть уверен, что Джокер не смог бы узнать больше, чем любой, интересующийся его персоной.
По всей видимости клоун был более обижен этой вспышкой гнева, чем показывал; Брюс скорее всего ждал, что, как только он узнает что-нибудь новое, он сразу же ринется испытывать это на какой-нибудь случайной жертве. А то и десяти. После всего того, через что они прошли, Брюс все еще хотел сохранить преимущество... Было над чем подумать. Хуже того, было трудно не поддаваться случайным идеям или импульсам и не реализовывать их на ничего не подозревающей публике. Он вынужден был признаться себе, что начал очень сильно скучать по развлечениям определенного рода. Убийства были как наркотик и доставляли наслаждение как ничто другое. Как бы ни вел он себя ради Бэта, пальцы все еще приятно побаливали от ощущения лезвия, скользящего в мягкую плоть чужих рёбер, короткого всхлипа и широко распахнутых после этого глаз.
Отступив в сторону и оперевшись о стол, Брюс не мог собраться, пока его разум был наводнен воспоминаниями о Дюкарде и его методах. Он говорил, что боялся собственного могущества и сейчас был точно мёртв. Совершенно точно. Он не хотел обучать кого-то еще. Иногда Брюс не хотел вспоминать на что он был способен.
До Брюса вечно не удавалось донести, что именно он имел ввиду, так, чтобы не вызвать истерику. Признав, что ему очень не хватает убийств, он мог разрушить хрупкий баланс, что установился между ними и опять подвергнуть себя пристальному наблюдению. «Бэт, я хочу, чтобы ты перестал думать, будто я уничтожаю все, до чего могу дотянуться.»
Брюс окинул Джокера взглядом и чуть качнул головой. «Я не имел ввиду..... Это касается не только тебя. Я учился у них еще до этого, но то, как они боролись.... То, что они делали... Просто это все мне слишком близко. Я не хочу учить кого-либо.»
«Я не спрашивал ни о какой борьбе,» отметил Джокер несколько раздраженно. «Я и так знаю много разных способов убивать людей и как надо драться. Я не знаю ничего из забавных ниндзя-штучек.» Он держит меня в неведении, чтобы надеть на меня ошейник другого рода?
Это прозвучало обидно и рассердило Брюса, но что бы он не думал о Дюкарде, подозрения Джокера не прошли для него даром. «Они не в первый раз напали на Готэм. В первый раз они пытались разрушить городскую экономику. Более тридцати лет назад.» Его голос смягчился, когда он заговорил. «Они были повсюду. И никто не знал, что это они. Они были теми, кто создал Джо Чилла.» Он глубоко вздохнул. «Он мне прямо сказал, что после гибели моей семьи, город стал жить дальше. Пока они не вернулись, чтобы попытаться еще раз. .....всю жизнь я боролся с ним и даже не знал этого, пока он мне не сказал.»
«Даже если он и был в ответе за тот раз, подобные вещи все равно иногда бывают. Такова природа человечества — замечать только то, что хорошо для него, уничтожая все остальное, включая другие части себя же. Особенно в трудные времена. Единственная причина, по которой большинство людей маскируются под "хороших" — это страх. Страх того, что случится, если они нарушат правила или выйдут за рамки своего статуса.»
«Страх и сострадание — это не всегда одно и то же,» мягко сказал Брюс. Слова Джокера звучали пугающе похоже на слова Дюкарда. Это небольшое совпадение заставило Брюса содрогнуться. Это было похоже на барьер, постепенно вырастающий между ними, который он игнорировал последнее время. «Это то, что ты хотел знать обо мне?»
«Нет, не совсем,» пробормотал Джокер. «Всего лишь знать побольше о тебе. Ты такая задница во всем, особенно касательно информации. Ты уже так долго копаешься в моем прошлом, а я редко получаю что-нибудь взамен. Я знаю кто ты, но ты один держишь на руках все карты.»
Брюс думал об этом некоторое время. Когда они были врагами, это было естественно. Когда они стали чем-то "другим", это все еще было естественно. Теперь, когда они становятся чем-то..... "большим", он не был уверен, что делать. «Тогда спрашивай. И я.... сделаю, что смогу.»
«Я хочу узнать о тех же периодах твоей жизни, что ты уже раскопал обо мне,» настаивал Джокер, требовательно глядя на Брюса. «И хочу знать все, что происходило между убитым горем ребёнком и тобой, решившимся вести двойную жизнь. Все факты, которые никто больше не знает, то, что нельзя узнать, почитав новости.»
Взгляд Брюса стал жестче. Как человеку, который не позволял себе ни с кем сближаться, ему невозможно было принять тон Джокера и захотеть открыться. «Я и так уже многое сказал, чего никто не знает.» Он сделал короткий вздох. «Смотри. Это справедливо. Я тебе расскажу. Но я не держу много записей. Так что если ты хочешь что-то узнать, тебе придется вежливо попросить.»
Джокер улыбнулся, наклонив голову. «С каких это пор я вежливый, Бэт?» спросил он насмешливо, позволив сухому смешку проскочить в конце. «Здесь и сейчас, это было бы хорошим жестом с твоей стороны, чтобы сравнять счет между нами. Так как я многого не знаю, я и не знаю какие вопросы тебе задавать, чтобы разговорить. Ты будешь хорошей Мышкой и расскажешь мне сказку?»
@темы: Бэтмен, перевод, "Скольжение в энтропию", Джокер, NC-17, Фанфики
-
-
09.07.2012 в 00:36-
-
09.07.2012 в 01:06-
-
09.07.2012 в 09:59-
-
09.07.2012 в 20:16-
-
09.07.2012 в 20:18-
-
09.07.2012 в 20:36-
-
11.07.2012 в 18:12-
-
12.07.2012 в 11:35-
-
14.07.2012 в 10:15-
-
18.07.2012 в 00:59-
-
22.07.2012 в 23:56С нетерпением жду продолжения.
-
-
23.07.2012 в 12:10