Белое-черное, честь шестая

[FreakLikMe]

... но не последняя

Черное

- Я думал, что ты убьешь меня при первой возможности, - сказал Джереми. Признание далось нелегко. В самом деле, думать про это – одно, а произносить то, что думаешь, глядя прямо в провалы глаз клоуна – другое.
- С чего это вдруг? – спросил Джокер, удобно устроившись в кресле. Дверь он закрыл и запер на ключ. Несколько пациентов видели, как он тащил за собой доктора по коридору, но вмешаться никто не рискнул.
- Я занял твое законное место, - он впервые признал это вслух. – И мне казалось, что ты меня ненавидишь.
Ответом был смех, как всегда. Впрочем, нет, не как всегда, раньше они разговаривали с позиции врач-пациент, а сейчас клоун держал в руках его жизнь. Джереми с содроганием вспоминал перекошенные лица людей в коридоре. Он как раз шел к столовой, когда наткнулся на освободившихся пациентов. Аркхэм подумал о том, что, не появись вовремя клоун, они бы его попросту растерзали. По сравнению с этим, смерть от рук самого Джея казалось ему предпочтительнее.
- Тебя? – спросил Джокер. – Ты… почти безупречен. Другие больные не любят тебя лишь за то, что ты – психиатр, но должен признать: за последние годы Аркхэм стал куда меньше похож на тюрьму.
- И сегодня мы видим итог.
- Все это скоро закончиться, - было как-то непривычно сидеть и просто с ним разговаривать. – Я видел, что полицейские уже почти контролируют ситуацию. Возможно, спустя полчаса вы, доктор, недосчитаетесь парочки пациентов, но вряд ли из-за их гибели кто-нибудь огорчиться. А мы подождем здесь, пока эта игра в догонялки закончится.
Судя по тому, что в речи клоуна вновь появилось обычное «доктор», Джереми решил, что мгновение откровенности минуло. Он перевел взгляд на фотографию, лежащую на полке изображением вниз – и все же решил задать мучивший его вопрос:
- Но, если не меня, то… кого же ты так ненавидишь? Уильяма? Джаспера?
- «Уильяма, Джаспера»… - передразнил его клоун. – Да что ты вообще знаешь о них?
Теперь в его голосе появилось явное раздражение. Доктор Аркхэм предпочел понять вопрос буквально – и так же ответить:
- Уильяма я знал лично. А вот его сына – видел только на фотографии.
Джокер проследил за его взглядом. Джереми заметил, как дернулось его лицо при слове: «Сына», а на рамку и вовсе смотрел так, будто это – гадюка. Это косвенно подтверждало некоторые из предположений, сделанных доктором. Джереми решился и взял фотографию в руки, повернув ее изображением к собеседнику. И спросил, указав на брюнета:
- Это ведь Джаспер, я прав?
Клоун еще больше нахмурился, а взгляд, которым он сверлил этот снимок, стал просто пугающим:
- Не думал, что Уильям такое хранил.
Врач решил считать ответ положительным. Ну, что же, хоть толика определенности. Но, если пациент почему-то разговорился, то почему бы не предпринять очередную атаку?
- Насколько Джаспер был старше тебя? Лет десять? Пятнадцать?
- Семнадцать, - рассеянно произнес Джокер. И тут же спохватился. Его глаза зло блеснули, а на губах зазмеилась ухмылка:
- Предупреждая ваш следующий вопрос, расскажу, что мне было восемь лет, когда умер Джаспер. По-моему, слишком рано для криминальной карьеры.
- Почему ты думаешь, что я хотел спросить именно это? – полюбопытствовал Джереми.
- А почему вы вообще решились на разговор? У меня что, сегодня аура посветлела? – язвительно спросил Джей. – Впрочем, я тоже хотел бы задать вам вопрос. Раз уж мы так мило беседуем перед лицом урагана и за спиной бунта в психушке. Вы тоже считаете, что беды нашей семьи – исключительно от меня?
«Нашей семьи». Это звучало как-то… дико.
- Не считаю ли я… как Уильям? - это было скорей утверждение, чем вопрос. Такая версия многое объясняла. Клоун кивнул:
- Он временами так думал, - усмешка Джокера стала еще шире. Джереми уже видел подобное выражение у него на лице – например, когда врач вправлял клоуну вывихи. Он всегда широко улыбался от боли.
- По-моему, он считал, что, если бы я не родился свет, его драгоценный сынок был бы сейчас жив.
- Но почему? – спросил Джереми.
Клоун в ответ промолчал.
- Похоже, ты рад, что он умер, - проницательно заметил врач, предоставив Джокеру самому решать, к кому относиться слово «он».
Тот истерически рассмеялся, Аркхэм думал, что это – конец их беседы, но, отсмеявшись, фрик продолжил с внезапной серьезностью:
- Глядя на фотографию, Джереми, вы не задались вопросом, почему Уильям хранил этот снимок?
Перепады настроения у него были делом обычным, это доктора не удивляло. А вот возможность вести диалог – изумляла, и даже очень. Беседы с клоуном почти всегда являлись игрой в одни ворота: когда ты беседуешь, а собеседник лишь ждет случая забить тебе новый гол.
«Возможно, сейчас у игры просто раунды подлиннее», - подумал психиатр. А вслух произнес:
- Потому, что на нем они вместе с сыном. Это же очевидно.
Джокер фыркнул:
- Джаспер Аркхэм погиб в двадцать пять. Скажите, доктор, будь это ваш сын, неужели вы не поставили на свой стол фотографию поновее?
Джереми не хотелось думать о подобной перспективе, но, все же, задумавшись, он признал правоту собеседника. Людей, ушедших от нас в старости, хочется помнить более молодыми. Но тех, кто погиб в юности, хочется видеть такими, какими они были в последний день жизни, как будто близкий вам человек просто вышел из комнаты. А на снимке Джасперу было… семнадцать? И не одной фотографии после рождения Джокера…
- Он был не таким, как хотелось Уильяму, но тот никогда не хотел этого признавать, - разорвал тишину голос клоуна.
- А как он погиб?
Джокер хмыкнул:
- На машине разбился.
- И все? – недоверчиво спросил Джереми. Частная жизнь Аркхэма и его родственников казалась переполненной тайнами, и «просто разбился» туда как-то не вписывалось.
- Ну, не совсем все, - собеседник откинулся в кресле. Доктору Аркхэму опять показалось, что продолжения не последует. Это было в привычках Джокера, отвечать на все вопросы кроме тех, которые были действительно важными. Но он все же заговорил:
- Впрочем, вы бы и сами легко это узнали, если бы поискали. В тот вечер они с Уильямом сильно повздорили. Когда Джаспер уселся за руль, то был в стельку пьян, - Джокер брезгливо поморщился: - Это было его обычное состояние.
«Значит, Джаспер стал сильно пить после рождения брата, - сложил Джереми в голове кусочки головоломки. – Обида на то, что он перестал быть единственным? Если так, то понятно, почему Джей его, скажем так, недолюбливает. Но почему никто даже не знает о Джокере? Может быть, он всегда был не очень нормальным?»
Судя по тому, что творил клоун в Готэме, это казалось логичным, да и его разукрашенное лицо добавляло теории лишних очков. В общем-то, такая гипотеза объясняла и то, почему Уильям затеял всю эту аферу с лечебницей. Оставить психиатрическую клинику сумасшедшему – это было гротескно, но не смешно.
В этот момент дверь в кабинет отворилась, жалобно звякнув выбитым замком. Джереми на секунду вновь охватил страх, он представил, что это снова толпа пациентов, опьяневших от долгожданной свободы. Но на пороге стоял… Брюс Уэйн. Лохматый, в порванном пиджаке, скорее похожий на подравшегося мальчишку, чем на лощеного плейбоя-миллиардера.
- Привет, Бэтси, - ласково проговорил Джокер. – Хорошо, что ты нас навестил.

Белое

- Можно сказать, что мы отделались легким испугом, - сказал комиссар Гордон. Он провел рукой по волосам, невольно поморщившись, когда пальцы коснулись болезненной припухлости на темени. У пациентов не было оружия, но они не стеснялись использовать подручные средства, как метательные снаряды. Так что «малая кровь» полицейских представляла собой набор из шишек, ссадин и пары укусов. Если следовать правилу «видеть во всем положительное», то можно было бы счесть, что полиция Готэма провела вечер с большой пользой для профессионального опыта. Джим соглашался смотреть на все в положительном свете, но это не отменяло того, что он чувствовал себя выжатым, как лимон. Гордон был почти уверен, что у него прибавилось седых волос в шевелюре за те бесконечные две минуты, пока он бежал по коридору к кабинету доктора Аркхэма. Перед этим он просмотрел записи камер в поисках пропавших гражданских, и, увидев, как Джереми Аркхэм идет по коридору под руку с Джокером, стал искать труп психиатра.
К счастью, все обошлось… хотя Джим посчитал это чудом, достойным расследования. Тем более, что кроме этих двоих в кабинете обнаружился Брюс Уэйн. Тогда, стоя на пороге, Гордон подумал, что Джокер действительно сошел с ума, если без всякого сопротивления отпускает подобных заложников. Еще бы: сразу главврач и готэмский миллиардер! Сейчас же, глядя на преувеличенно спокойного Аркхэма и непривычно решительного Уэйна, Джим размышлял о том, как много он бы отдал за то, чтобы услышать их разговор. И посмотреть, что они делали до его прихода. Увы, в кабинете у Джереми камер слежения не было. Хорошо, что клоуна уже увели: полицейский был не уверен, что смог бы скрыть от него свои подозрения, а пара-тройка ехидных реплик по теме была бы сейчас перебором.
- Рад, что это именно так, - доктор Аркхэм держался хорошо, голос у него не дрожал, и руки тоже не тряслись, но выражение глаз говорило о том, что подобное хладнокровие дается ему нелегко. – Позвольте мне поблагодарить ваших людей, комиссар. Если бы не их оперативные действия, ситуация могла бы выйти из-под контроля.
«Как в тот раз, когда пациенты из Аркхэма разбежались по Нероуз», - мысленно добавил Джим Гордон. Конечно, главврач не имел отношения к тому инциденту. Но сейчас он откровенно польстил полиции, и разбуженная подозрительность Джима хотела узнать для чего. То, что волнения спровоцировала неопытность копов, заменивших проверенную охрану лечебницы, было понятно даже мистеру Уэйну, а он был человеком, далеким от этой кухни настолько, насколько возможно.
Комиссар без интуиции – это только наполовину профессионал, и сейчас интуиция говорила Гордону о том, что он помешал чему-то крайне интересному. А рассудок добавлял, что у него нет ни единого факта в подтверждение этой гипотезы. За исключением необычного поведения клоуна, цепкого взгляда Брюса Уэйна, слывшего в Готэме легкомысленным и недалеким, а также небольшой лести Джереми Аркхэма. Причем, первое легко можно было списать на болезнь, ведь Джокер, по общему мнению, давно «съехал с катушек», второе – на стресс: от него люди или тупеют совсем, или внезапно умнеют, а третье – на попытку врача завязать с Джимом дружеские отношения. Но Гордону никогда не нравились слишком простые и гладкие объяснения. По опыту он знал, что, когда строишь подобные предположения, рано или поздно всегда начинаешь убеждать сам себя, а истина ускользает, подобно туману. А факт тут один: смешно ожидать последовательности от сумасшедшего, вроде Джокера… но Джереми-то совершенно нормален и Джереми что-то скрывал. Джим очень хотел бы узнать, что.
- К счастью, подобного не случилось, - комиссар поймал себя на том, что задумался, и пауза перед его ответом на реплику доктора оказалась слишком длинной. Естественно, это заметили.
- Вы хорошо себя чувствуете? – озабоченно спросил Аркхэм, мигом превращаясь во врача.
- Да, все в порядке, - уверил его Джим, досадуя на себя за рассеянность. – Просто немного устал.
- Неудивительно. Денек выдался тот еще, - Джереми уселся в свое кресло и посмотрел на Гордона снизу вверх: - Что же, не буду вас больше задерживать. Уверен, у вас много дел.
Возразить было нечего, и комиссар направился к выходу. А вот Брюс Уэйн остался. Краем глаза Джим уловил выражение недовольства, мелькнувшее по лицу Джереми Аркхэма, и подумал о том, кого же из этих двоих ему стоило пожалеть.
Пожалуй, что никого.

Черное

По меркам тюремного заведения, сегодняшние события были даже не бунтом, а так, небольшой неприятностью. Никто не погиб, никто даже серьезно не пострадал, а заключенных утихомирили в течение часа. Вот только среди людей, находящихся в Аркхэме, познаниями о том, «как это должно быть в тюрьме» обладали в основном заключенные. Полицейские, которых привел комиссар Гордон, были обучены тому, как преследовать и ловить преступников, а не тому, как их правильно содержать. А собственный персонал Аркхэма, согласившийся остаться в лечебнице на ночь, во-первых, был малочисленным, а, во-вторых, в основном состоял из новых работников клиники, которые, может быть, хорошо разбирались в психиатрии, но тоже не имели достаточно долгого опыта работы в тюрьме. Только этим можно объяснить еще одну совершенную ими ошибку: вместо того, чтобы сразу отвести заключенных в их собственные палаты, они закрыли их где попало, отложив сортировку на более позднее время. В итоге, осмотревшись по сторонам, клоун обнаружил себя в компании трех ничем особо не примечательных шизофреников, которых в обычное время и близко не подпустили бы к пациентам особого отделения. И – вот сюрприз! – доктора Крейна.
При его появлении шизофреники забились в дальний угол, часто дыша и сверля его грим испуганными взглядами - довольно разумное поведение в их ситуации. Один пациент даже зажал уши руками. Клоун улыбнулся: он бы не отказался узнать, что же шептали сейчас голоса в голове сумасшедшего. Наверно, запугивали: у бедняги вся кровь от лица отлила. В прошлом Джокер уже… сотрудничал с параноидными шизофрениками, быстро усвоив, что подчинить их своей воле даже проще, чем полицейских с их невысоким IQ. Пожалуй, он бы охотно поговорил с этой троицей, создав задел на будущее, если бы ни одно «но». Назойливое и голубоглазое.
- Джокер…
Сегодня Пугало был скорей психиатром, чем психом, раз уж он рисковал тормошить его второй раз за один день. К тому же, он не участвовал в беспорядках – еще один аргумент в пользу проблесков здравомыслия.
Клоун считал, что его сложно вывести из себя, но Крейну порой удавалось пробить этот панцирь из вечной насмешки над жизнью. Сегодняшние события итак этому поспособствовали: он очень не любил вспоминать прошлое и еще больше не любил о нем разговаривать, так что беседа с Джереми оставила после себя смутное раздражение. Джокер искренне не любил это чувство: те, кто его раздражал в прошлом, стали первыми претендентами на рейс в преисподнюю. А тут еще Джонатан Крейн. Без него в Аркхэме было бы скучно, и в этом было основная причина, почему ему позволялось вести эти беседы. Глядя, с какой легкостью все, и даже Джереми, поддаются на его дежурные провокации, было легко потерять форму, а Крейн наглядно показывал, что в мире есть личности и посложнее.
Как бы сказал сам доктор: «С отягощенным анамнезом».
- Мне казалось, что здесь одиночное заключение, Крейн, - мысль об «анамнезе» позволила клоуну настроится на привычный лад. Но участвовать в серьезной пикировке с экс-психиатром по-прежнему не хотелось: сегодняшний день принес достаточно наблюдений, которые требовалось обдумать.
Увы, но у Пугала были другие планы: ему захотелось свои впечатления обсудить.
- Тут ключевое слово «казалось», - хихикнул Джонатан. – Ведь копы считаю иначе. А еще мне вот казалось, - он тоже выделил голосом это слово, - что ты не упустишь возможности поболтать.
Паршивец был прав: клоун, действительно, охотно бы поболтал – но совершенно с другими людьми.
- Значит, вы просто ошиблись с диагнозом, доктор.
- О нет, Джокер, я не ошибся.
Это было что-то новенькое. Хотя клоун всегда подозревал, что интерес Крейна к нему в значительной степени профессиональный, но тот никогда не говорил об этом так прямо.
- Твой диагноз я понял давно, и звучит он «депрессия».
Джокер громко и с удовольствием расхохотался:
- Джонатан, если б тебя не лишили диплома за эксперименты над пациентами, то точно сделали бы это сейчас.
- Это доказывает лишь тупость моих бывших коллег, - пожал плечами Крейн. – Хотя мне интересна версия доктора Рейн на твой счет.
Клоун прищурился:
- Думаешь, ваши диагнозы совпадут? Что-то я сомневаюсь.
- Элизабет не знает многого из того, что знаю я, но она наблюдательна. Пожалуй, у нее есть хорошие шансы тебя раскусить. Вопрос только в том, решиться ли эта доктор пойти до конца?
- По-моему, тебе пора сменить прозвище на «Загадочника», - съязвил Джокер. –Осторожнее, Крейн, добрый Джереми может решить, что я дурно влияю на твою неокрепшую психику.
Конечно, Джонатан работал в Аркхэме достаточно долго, чтобы начать понимать кое-что. И слепым доктор Крейн тоже не был, хотя Джей во все их встречи был в гриме. Джокер порой думал что, наверное, Джонатан действительно был бы хорошим врачом, если бы хотел именно этого. Увы, но призвание Пугала заключалось в ином. Ему совершенно не стоило позволять кого-то лечить. Если бы клоуна спросили, то он бы сказал, что Крейна куда безопаснее было б оставить с лягушками и лабораторными крысами. Тогда все были бы счастливы – ну, кроме крыс.
- Я готов признать, что мой диагноз звучит «Джокер», - совершенно серьезно сказал Джонатан. – Ты провоцируешь людей на то, чтобы они разгадали тебя, словно ребус. Но немногие способны даже понять, в чем тут загадка.
- А ты, значит, способен.
Подобные реплики, полные сарказма и демонстративного неверия в способности собеседника, почти всех заставляли срываться на крик. Все же проблемы с самооценкой – вещь почти универсальная, здесь постарались родители, школа и дополнительно пестрый набор окружающих, от нянек до бывших пассий. Найди этот пунктик – и собеседник уже на лопатках. Но Джонатан тоже знал эти фокусы, а потому - ответил клоуну с прежней серьезностью:
- Конечно, я знаю не все. Но даже того, что я знаю, достаточно, чтобы понять: большая часть исследователей, включая и полицейских психологов, идут совершенно не в том направлении.
- Туманнее и туманнее… вы, психиатры, вообще не умеете говорить прямо, или все это – шоу для зрителя в моем исполнении?
- Это – не шоу, а мысли вслух. Я всегда любил наблюдать за событиями. При должной внимательности, при этом можно увидеть много интересного.
- Наблюдать, говорят, лучше молча. Меньше влияния на ситуацию. Ты на такое способен, или же нарциссизм не позволит?
Теперь настал черед Крейна иронично прищуриться:
- Какой-то ты… нервный сегодня. Нужно лучше лечиться…
- … сказал мне другой пациент этой психушки, - перебил его Джокер. – Не примеряй на себя врачебный халат. Для тебя это плохо закончится, - в устах сумасшедшего клоуна это звучало реальной угрозой.
Поведение Пугала забавляло его куда чаще, чем злило, но Джокер не собирался позволить Джонатану давать ему советы каждый раз, когда случай сведет их в одном помещении. По мнению клоуна, реплики Крейна четко доказывали, что бывших врачей не бывает, но он не хотел играть с Пугалом в эти игры. Пусть Джонатан развлекается самостоятельно – заодно и целее будет.
- Ты беспокоишься обо мне? – клоун мысленно зааплодировал: доктор Крейн был бы находкой для бывших коллег, если бы дал себе труд общаться с ними хоть вполовину так интенсивно, как с Джокером. Поразительное умение докопаться до сути, игнорируя все отвлекающие маневры противника.
- Без тебя будет скучно, - ответил он, посмотрев прямо в объектив спрятавшейся в стене видеокамеры.
Причем – произнес чистую правду.

Обновление от 27.10 и все следующие апдейты фанфика можно будет прочесть тут: www.lordvader.org/forum/viewtopic.php?p=47098#4...