[FreakLikMe]

Вступительный взнос)

Название: Ожидание пожара
Автор: The Grief
Жанр: Сюр, фарс, поток сознания
Пейринг: Джокер/Бэтман
Рейтинг: PG
Размер: Драббл
Предупреждения: Бессюжетно, безыдейно, безобоснуйно(с) Множество цитат, намеренные повторы.

-Когда-нибудь ты сломаешься, - говорит Джокер.
-Реальность мешает галлюцинировать, - говорит Джокер.
-Гореть значит греть, - говорит Джокер.
-Если ты сломаешься, я убью тебя, - говорит Джокер.
-Такие сны не несут облегчения, - говорит Джокер.
Где-то вдалеке огонь лижет сухие кусты и, кажется, людей – от их криков невыносимо болит голова. Пригоршня таблеток может лечить хоть от жизни, хоть от смерти – не для того ли придуманы лекарства? Сны становятся тяжелыми, как камень, но в них нет рыжих ведьм и надрывных хрипов. Алые капсулы оставляют горький привкус на языке.
-Ты будешь не терпеть состраданья, не испытывать жалость, - говорит Джокер.
-Ты сойдешь с ума, - говорит Джокер.
-Я сожру тебя заживо, - говорит Джокер.
-Это называется каннибализм и не приветствуется в большинстве обществ.
-Интересно, а у тебя стальные кости? – говорит Джокер.
-За правильный ответ вы можете получить десять миллионов! – кричит телевизор.
Верно, это Джокер вел за собой толпы обезумевших от страха крестьян и бросал факелы в сухой хворост. Рыжие волосы превращались в дымные и ломкие угли, и он попирал ногами черепа и дальше искал ведьм на шабаше. Чумное безумие тянулось за ним, как мантия.
-Барбитураты вызывают зависимость, - говорит Джокер.
-У тебя будет атония мышц, - говорит Джокер.
-Если смешать бензин и колу, получится напалм, - говорит Джокер.
-Все, чем ты дорожишь, рано или поздно будет выброшено на помойку, - говорит Джокер.
Он по-прежнему предпочитает скрывать лицо – капюшон сменился мраморной маской, вплавленной в кожу. Едва он ступает по улицам, ведьмы забиваются в переулки – их иссохшие тела слишком хрупки, они не выдержат прикосновения бога нового мира. Бога мира, где нет места жалости и красоте. Горят мосты, горят дома, горят люди.
-Если мы помним прошлое, то и должны помнить будущее, - говорит Джокер.
-Надо улыбаться, чтоб живым казаться, - говорит Джокер.
-Я помнил тебя до того, как мы встретились, - говорит Джокер.
-В точку! – кричит телевизор.
Сердце глухо тикает в груди, как бомба замедленного действия. Пористые слоя перикарда и эндокарда плотно смыкаются в три полулунных клапана – они не позволяют сработать огнепроводному шнуру от механических сокращений. Пальцы Джокера выбивают злое вальсовое «раз-два-три, раз-два-три» в такт тиканью. Подушечки по очереди впиваются в узкую клетку ребер – кажется, по едва зажившим костям снова ползут змеи-трещины. Почему-то его пыльные и сухие руки совсем не пахнут порохом – скорее, засушенными травами из китайской лавки.
-Наркотики вызывают необратимые изменения в нервной системе, - говорит Джокер.
-Я уже и не помню, откуда эти шрамы, - говорит Джокер.
-Галлюцинации – это изнанка мира, - говорит Джокер.
-Опусти на меня взгляд и увидишь глупца; подними и увидишь Бога; посмотри прямо на меня, и ты увидишь себя, - говорит Джокер.
-Крем после бритья, жизнь после смерти, любовь после секса. Кофе без кофеина, ломка без дури, секс без презерватива. Есть в этом что-то мазохистическое, - говорит Джокер.
К блестящей мозаике стен прижимаются ряды красных канистр – с их плоских боков ржавчина стекает прямо на пол. Масляные лужи могли остаться от бензина, а могли быть последними следами от несчастных самоубийц, преградившим путь Джокеру. Эти грязные потеки наводят на мысли о канализации и о том, что в ней происходило – разве это не есть врата в преисподнюю? Сквозь рваные обрывки чужих мыслей слышен смех и журчание воды, слышно собственное хриплое дыхание, слышно, как в организме протекают обменные процессы. Слышно, как умирают чувства и эмоции, раздавленные барбитуратами. Хочется уснуть или умереть.
-Ножи забрали у меня вместе с баллоном нервно-паралитического газа, винтовкой и бомбами. Доктор сказал, что я был плохим мальчиком и дал мне вкусную таблетку, - говорит Джокер.
-Никто не может внятно ответить на вопрос, в чем смысл его существования, - говорит Джокер.
-Ты ничем не отличаешься от братьев Харвиков, - говорит Джокер.
-Покажи мне свою пиздецкую интеллектуальность как способ выживания в этом мире, давай же, - говорит Джокер.
Пружины пошло и восторженно стонут, когда Джокер присаживается ближе, по-турецки скрестив ноги. Вокруг него царит положенный культ вещей: стопки бумаг с многоуровневыми планами, искореженные голодом карандаши, флешки, пустые бутылки, таблетки, канистры, бочки. Понадобятся столетия, чтобы разрушилось это рукотворное святилище – если, конечно, религиозные фанатики не возведут минутное убежище в ранг святыни. Кто-то говорит, что случайности не случайны?
-Неслучайные случайности и есть судьба, - говорит Джокер.
-Жизнь – тропа, которая ведет вдаль. Каждый находит свое, - говорит Джокер.
-Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в сторонке, пока их убивает мир, - говорит Джокер.
-Неважно, сколько умирает людей, все равно почти все остается по-прежнему, - говорит Джокер.
Он перестает отсчитывать время на таймере и жаждет лишь сухого слияния душ. Горсть пятицентовых монет грохочет внутри черного ствола обреза.
-Смерти на самом деле не существует. Мы войдем в легенду. Мы останемся всегда молодыми, - говорит Джокер и раскатисто хохочет.
При свете огненных всполохов его искореженный рот кажется раскрытой раной, а волосы сворачиваются в вонючие угольные спиральки – как у ведьмы со средневековой гравюры. Его взгляд – как прикосновение, липкое и жадное, растянутое во времени и нарочито похотливое.
Черная роба, плащ спадает с плеч – ему не нужна маскировка и крест, чтобы убивать сукиных сынов и по ту сторону.
Маленький Брюс Уэйн смотрит вперед, сжав руки в кулаки – его лицо перекошено от ужаса.
-Еще увидимся.
Мраморная маска падает на пол, ржавеют волосы.
В бесцветную темноту они падают вместе.
Где-то далеко плачет маленький Брюс Уэйн.