У автора немного сдвинулся творческий блок, поэтому автор ушёл в безалкогольный запой %)
Автор: wolstroh
Название: Мы и наши монстры
Вселенная: Любая.
Персонажи: Бэтмен(Брюс)/Джокер
Рейтинг: PG-13
Жанры: переджен, недослэш (преслэш, короче говоря), юст (UST aka unreleased sexual tension), ангст, hurt/comfort
Размер: мини, ~900 слов
Предупреждение: вариативная смерть персонажа (то есть открытая концовка, в которой читатель решает сам для себя, умер персонаж или нет; автор ни при чём и никаких гарантий не даёт!)
Саммари: В детстве Брюс боялся темноты и монстров, которых она содержала. Став взрослым, он открыл монстра в себе, а, надев его маску, встретил другого, улыбающегося.
Примечания: Основная идея и обоснуй несочетаемого:(читать желательно после текста, ибо небольшие спойлеры!)С самого начала фик утверждает, что монстр — это Бэтмен, однако конец в этом плане получается опровержением данной мысли, верно? А всё потому, что автор хотел донести следующую мысль: по канону Брюс всё время говорит, мол, Бэтмен — монстр, он ничего не чувствует, блаблабла, однако при столкновениях и вообще его отношениях с Джокером мы видим, что это не так. И суть, дорогие друзья, как раз в том, что этим самым и уникален наш ОТП: только и только в нём характеры персонажей могут полностью и с таких необычных сторон раскрыться. В частности, только в БиДжее у Бэтмена проявляются его самые неожиданные и — sic! — человечные грани.
Комиксофагам: Найдёте отсылки к комиксам? :3 *хочет потрепаться на любимую тему*
подробнееВ детстве Брюс очень боялся темноты. Ему казалось, что в ней, глубоко-глубоко, живут большие страшные монстры с маслянистыми чёрными глазами, предательски блестящими. Брюс долго не мог уснуть ночами, боязливо цепляясь пальцами за одеяло, не решаясь даже моргнуть, и напряжённо ожидал, когда за окном, или в щели между дверцами шкафа, или на полу рядом с тумбочкой появится этот невыносимый нечеловеческий блеск.
Ни мать, ни тем более отец не знали об этом постыдном ребяческом страхе, потому что особенно для них Брюс хотел казаться взрослым и сильным, и, когда Марта нежно целовала сына в лоб, желая спокойной ночи, он с различимой только ему самому обречённостью отвечал: «Спокойной».
Но после того особенного вечера в кино Брюс больше не беспокоился о монстрах под кроватью. После того вечера появились другие, настоящие монстры, у которых глаза тоже блестели чем-то нечеловечески, по-звериному жестоким. Они были не плодами детского воображения, они просто были.
Мир перевернулся с ног на голову, и внезапно все кошмары восьмилетнего ребёнка оказались лишь глупой шуткой, занятной ерундой, которая ни за что не могла стать реальной. Брюс не вспоминал о них, никогда больше. И они сами вскоре забылись, будто и не существовали; не стали даже цепляться за задворки памяти. Не давали о себе знать ещё очень и очень долго и только вечность спустя вместе с летучей мышью влетели в окно, разбивая стекло и внезапно обнаружившиеся воспоминания вдребезги.
Брюс заключил темноту в объятия, вместе со всеми своими страхами и сомнениями, поселил её внутри себя. Он примерил на своё собственное лицо глянцево-чёрную маску монстра, которая будто слилась с кожей и заменила её.
Монстр, хранимый глубоко-глубоко, проснулся к жизни. Бэтмен не мог чувствовать ничего, но Брюс ощущал, как темнота медленно застилает глаза, не давая видеть. Впервые за много лет он вновь вернулся к тем чудовищам, которые были теперь не снаружи. Внутренняя удавка. Совершивший самоубийство ориентир. Монстр, созданный помогать, вдруг оказался слишком.
Брюс почти успел сойти с ума, когда появился ещё один, совсем другой, извне. Непохожий на того, что сидел в нём самом, абсолютно обратный. Улыбающийся. Брюс никогда раньше не видел таких. Он был ярким и шумным, непостоянным, лживым, но вместе с тем до ужаса близким его монстру, Бэтмену. Брюс с неприятным удивлением обнаружил, что видеть стало легче, чище, что шершавые когтистые пальцы, сдавливающие шею, ослабли.
Газеты назвали улыбающегося монстра Джокером. Бэтмен (или Брюс; или оба) пытался узнать о нём больше, но Джокер словно был действительно монстром, вылезшим из-под кровати. Никаких опознавательных знаков. Загадка, не предполагающая ответа.
Наверное, это переросло в обсессию в самом начале.
(Брюс помнил монстров из своего детства, помнил их молчаливыми, тёмными, выжидающими. Как Бэтмен. Из всех известных Брюсу Джокер походил только на Гуинплена; его глаза знакомо маслянисто блестели, но они были яркого, флуоресцентного зелёного цвета. Притягивали к себе взгляд, как будто обладая каким-то магнетическим отсветом.)
Бэтмену нужен Джокер. Джокеру нужен Бэтмен.
Самая нерушимая в мире связь. Прочнее любви, прочнее ненависти, прочнее родства близнецов. Связь двух монстров с взаимным обсессивно-компульсивным расстройством. Даже разделённая любовь обладает меньшей гармонией.
Связь сильнее смерти. Связь после смерти.
...Первые дни этого после Брюс помнит очень смутно. Наверное, потому, что мысль не хочет укладываться в его голове. Наверное, потому, что Бэтмен отказывается её принимать.
Мир без Джокера кажется просто невозможным. Джокер — непостоянная константа, и Бэтмен не в состоянии даже подумать, что всё может быть иначе, что есть такая возможность — существовать без него.
«Joker's dead! No joke!» — пестрят все и каждая готэмские газеты, новостные сайты, телепередачи. Готэм отмечает свой самый главный, самый счастливый праздник.
А монстр внутри Брюса, кажется, впервые замер в неживом, страшном потрясении. Больной неподвижности. Как будто остановился.
А Брюс, кажется, продолжил сходить с ума. Вновь затерялся в темноте, которой так боялся в детстве, особенно перед сном, когда мать (теперь уже давно сгнившая) нежно целовала в лоб, желая спокойной ночи.
Брюс привязан к мертвецам сильнее, чем к живым.
Поэтому он не удивляется, когда Бэтмен, возвратившись в пещеру после резко ставшего бессмысленным патруля, видит Джокера спокойно прислонившимся к панели приборов. Улыбающимся. Как всегда.
Они стоят неподвижно, смотря друг на друга так же, как в тот первый раз в особняке Уайльда. Только Джокер по-странному молчалив; Бэтмен слишком привык к его смеху.
«Ты жив», — Бэтмен говорит первым, и это тоже так странно, потому что обычно Джокера никак нельзя заткнуть.
Джокер только улыбается. Его глаза блестят каким-то непонятным знанием, ярко.
Бэтмен подходит ближе, в его груди отдаётся тяжёлым стуком неприятное ожидание.
Насколько ты реален?
Он останавливается в десятке сантиметров от Джокера, сжимая пальцы в кулаки практически до боли. Джокер всё ещё не говорит ни слова, всё ещё недвижим.
Бэтмен приближает своё лицо к болезненно знакомому выбеленному лицу Джокера. Ощущает его мерное тёплое дыхание.
«Насколько ты реален?» — спрашивает он шёпотом.
Джокер не отвечает, улыбаясь всё так же.
Бэтмену едва удаётся подавить свою внезапно живую ярость, он резко хватает Джокера за плечи, пытаясь найти то ли опору, то ли ответ на свой вопрос. Руки слегка дрожат, но Бэтмен с облегчением чувствует под ними то же тепло.
Флуоресцентно-зелёные глаза так близко, что от их невыносимого цвета болит голова.
«Ты не можешь умереть», — с уверенностью говорит Бэтмен. — «Я знаю тебя, Джокер, знаю лучше всех. Ты не можешь умереть».
Он близок к тому, чтобы трясти Джокера за плечи. Только чтобы получить хоть какой-нибудь ответ. Чтобы понять, что не настолько сошёл ума.
Короткий ветерок на губах — Джокер беззвучно смеётся, смотря Бэтмену в глаза. Затем склоняется к его уху и шепчет: «Конечно. Конечно не могу, дорогой».
Бэтмен выдыхает с облегчением и закрывает глаза, чувствуя тепло, исходящее от Джокера, всё ещё крепко цепляясь пальцами за его плечи.
Монстр внутри него затихает.