Название: Выбор. Часть вторая. УЛЫБКА.
Автор: Melody1987
Жанр: Слэш. Психология. PWP.
Ссылка на работу: archiveofourown.org/works/8186444
Переводчица: mina_tcepesh
Пейринг: Джокер/Бэтмен
Персонажи: Джокер, Бэтмен
Рейтинг: nc-17 18+
Предупреждения: Оос, Кинк на шелковое кружевное белье.
Размер: Миди
Статус: Завершен
Дисклеймер: Все права принадлежат правообладателям, то, что я делаю – от чистого сердца и ради любви!
От переводчицы: Неожиданно автор решила продолжить историю.
Итак, спустя две недели, Брюс сидит в баре дорогого отеля, и внезапно видит перед собой Джокера. Тот начинает флиртовать с Брюсом Уэйном, непрозрачно намекая на продолжение, если миллиардер, разумеется, этого хочет. Брюс беспокоится, случайна ли встреча с Джокером, который просто пришел в бар в поисках компании на ночь – или тот все знает и специально его выслеживал? И решает, что есть единственный способ проверить…
(Пусть даже это, на самом деле, и оправдание)
И к тому же… Все эти две недели он не может разобраться в себе. Возможно, подняться наверх стоит хотя бы ради этого?
Итак, спустя две недели, Брюс сидит в баре дорогого отеля, и внезапно видит перед собой Джокера. Тот начинает флиртовать с Брюсом Уэйном, непрозрачно намекая на продолжение, если миллиардер, разумеется, этого хочет. Брюс беспокоится, случайна ли встреча с Джокером, который просто пришел в бар в поисках компании на ночь – или тот все знает и специально его выслеживал? И решает, что есть единственный способ проверить…
(Пусть даже это, на самом деле, и оправдание)
И к тому же… Все эти две недели он не может разобраться в себе. Возможно, подняться наверх стоит хотя бы ради этого?
-Надо сказать, малыш Брюс, ты определенно умеешь производить впечатление!
Брюс не отвечал. Он заперся в ванной и сейчас был слишком занят тем, что бился головой о зеркало над раковиной. Этакая попытка вколотить в свою башку хоть немного здравого смысла. К сожалению, бедное зеркало с этой задачей не справлялось. Наконец, он решил, что хватит, итак в голове каша, не стоит добавлять к этому еще и сотрясение мозга.
-Ты что творишь? – прошептал он своему отражению.
18+ дальше.... 18+
Ну разумеется, на это-то он знал ответ - Он сейчас находился в номере Люкс одного из самых лучших отелей Готэма, разговаривал со своим отражением в ванной, пока снаружи его ждал Джокер, скорее всего, наслаждаясь открывающимся из окна видом на Готэм.
Наверное, лучше было бы переформулировать вопрос. Почему он это делал? Ладно, Брюс знал ответ и на это. Но вот ответ не облегчал дело. Скорее, ответ запутывал все сильнее.
Понимаете ли, Джокер любил улыбаться. Можно сказать, он постоянно улыбался. Это было его фишкой. Фирменным знаком, наряду с маниакальной склонностью к убийствам и трепетной любовью ко всему пурпурному. У него была своя улыбка на все случаи жизни, тонкая усмешка, которая означала смертельный приговор, дикий злобный оскал во все зубы, полный восторженного восхищения хаосом и разрушением, которые он нес. Хотя, вообще-то, не все улыбки были злобными. Иногда его губы трогала совершенно детская улыбка восторга, или они болезненно кривились, когда в его памяти всплывали отрывки полузабытых и загнанных глубоко внутрь воспоминаний.
Брюс неоднократно видел их, абсолютно точно знал, что каждая из них означает – и это, само по себе, было тревожно – но была одна особая улыбка, которую удостаивались видеть очень и очень немногие. Это было редчайшее выражение лица, и Брюс по пальцам мог сосчитать, когда он становился его свидетелем. И хотя между такими мгновениями проходили годы, эта картина как живая стояла перед его внутренним взором, пусть даже в остальном его воспоминания блекли и путались.
Конечно, это была улыбка, но она настолько отличалась от остальных… Сильнее, чем отличается от веселого лица-нахмуренное и озабоченное. Эта особая улыбка… она была полна чистого, незамутненного удовольствия, и озаряла лицо клоуна так, что, видя ее, Брюс не мог не дрогнуть. В ней не было злого умысла, скрытых мотивов или двойных смыслов. Это была простая радостная улыбка, и почему-то, когда Брюс ее видел, его сердце пронзал укол боли.
Так что, когда он крутанулся на своем сидении перед баром в неприлично дорогом и пафосном отеле - уже полностью уверенный, что партнер по бизнесу, который назначил ему встречу, не придет, и он просто зря тратит свое время - и увидел перед собой человека, сидящего прямо перед ним и улыбающегося той самой улыбкой, Брюс просто потерял дар речи.
К счастью, он уже мог играть роль скучающего плейбоя на автопилоте. Шок от того, что он увидел клоуна в таком месте, лишь помог ему реалистичнее изобразить испуг добропорядочного гражданина, что сразу же крайне позабавило Джокера. Странно, но улыбка не стала злобной, или хищной, а осталась неизменной.
Джокер снял широкополую шляпу, которую явно надел для маскировки – место кишело полицейскими – и Брюс сразу же воспользовался моментом, чтобы получше к нему приглядеться. Волосы у Джокера сейчас были подстрижены короче, чем в их последнюю встречу, хотя челка все еще была длинной и постоянно лезла в глаза, так что клоун время от времени пытался ее отбросить назад. Затем взгляд Брюса остановился на уже знакомом черном длиннополом пальто, и он почувствовал острый угол паники, но успокоился, увидев выглядывающие снизу обычные темные брюки. Он не знал, как бы снова отреагировал на Джокера в этом чертовом кружевном белье. Да он, черт побери, до сих пор не мог в себе разобраться и даже не смел подумать, что он чувствовал по этому поводу в тот, первый раз.
-Кому-то нравится то, что он видит? – Джокер подмигнул ему, почти слово в слово повторяя фразу, которая прозвучала пару недель тому назад.
У Брюса пересохло в горле, и он постарался не вспоминать о той ночи, о той невозможной ночи, при условии, что это было все, о чем он мог думать с того момента. И наличие клоуна сейчас прямо перед глазами ничуть не облегчало задачу. Каждое движение этих алых губ заставляло его думать о том, каково это – ощущать их на своих. Каждый взмах руки, обтянутой перчаткой, заставлял вспоминать, где побывали эти пальцы, когда невозможно длинные и белые ноги седлали его колени.
А затем Джокер снова улыбнулся – той улыбкой, той чертовой улыбкой, от которой в Брюсе все плавилось, и которая полностью его обезоруживала. Его рука облокотилась о спинку, Джокер развалился на кресле, колени ткнулись в бедро Брюса.
-Итак, что такой брутальный красавчик, как Мистер Уэйн, делает в полном одиночестве в таком месте, как это?
Голос Джокера был мягким, как шелк, как шелк пурпурной рубашки, выглядывавшей из воротника пальто, и на несколько секунд Брюс с ужасом подумал, а что, если клоун знает? Вдруг он знает, что человек, который сидит перед ним, ответственен за половину шрамов, покрывающих его тело? Хотя он и не представлял, как вообще тот мог бы прознать правду… Но, по-любому, подобная информация была крайне опасным оружием в руках его врагов, а особенно такого психа, как Джокер. Может, на самом деле, это был просто приступ паранойи, но уж лучше прослыть параноиком, чем игнорировать возможность, и поставить под удар жизни тех, кто ему дорог.
А если Джокер не знал? Что, если это был для клоуна просто обычный вечер, и он пришел в дорогой отель чтобы поболтать, очаровать, а потом забраться в штаны какому-то одинокому незнакомцу, просто так, от нечего делать? Его самого удивила буря эмоций, которая возникла у него от этого предположения. Это было тревожно, и, вообще-то, глупо. Брюс сказал себе взять себя в руки.
В конце концов, был единственный способ узнать точно, и да, это было самооправдание, и да, он это прекрасно понимал, но, Госсподи, но ведь надо было что-то придумать, ведь признать правду было бы слишком ужасно.
-Разговариваю с Вами, как Вы видите. – Брюс Уэйн соизволил ответить, развязно ухмыляясь.
Джокер наградил его невозможно широкой ухмылкой, и так началась одна из самых странных ночей в жизни Брюса.
Он заказал им выпить, а Джокер тем временем стянул с себя пальто. Клоун отчаянно заигрывал, а Брюс поддавался с такой легкостью, какую он в себе даже и не мог представить, утопая в этих чересчур ярких глазах и ощущая, как нога Джокера поглаживает его ногу там, под столом.
Где-то через час Джокер горячо шептал ему в ухо, предлагая подняться наверх, и вот тут-то Брюс притормозил. Потому что понятно было, для чего тот предлагал подняться…
-Ну, разумеется, если, – Джокер откинулся назад и изящным движением руки поднес к своим губам бокал с вином, - если только у тебя сегодня нет более важных дел…
Вот оно. Это был путь к отступлению, который так великодушно ему предоставил Джокер. Великолепный путь, и сейчас самое время было бы уйти, и не делать то, за что он ежедневно и ежечасно клял себя на чем свет стоит уже двенадцать дней. Надо было подняться и уйти прямо сейчас, пойти домой и напрочь вычеркнуть даже воспоминание об этом вечере у себя из памяти. Притвориться, что этого никогда не было. Забыть, как сияли эти изумрудные глаза, как пурпурная шелковая рубашка обливала это стройное тело. Забыть, как трепетало сейчас его сердце, как бешено колотился пульс. Надо было уйти, а не чувствовать себя жалкой пародией на нормального человека, уйти, и гордиться этим поступком. Но….
Но.
Пауза явно затянулась, так что Джокер наклонился чуть ближе и его язык – О, Боже мой, его язык! – пробежался от его челюсти до лба одним мягким томным движением. Каждая клеточка затрепетала, лицо невольно подалось навстречу прикосновению, глаза сами закрылись. Джокер не принуждал его, он просто был чертовски убедителен.
Подлый ублюдок.
-Ну уж если мы сейчас разбежимся, - прошептал Джокер, - может парень получить хотя бы прощальный поцелуй?
Поцелуй? Сам по себе поцелуй – это ничего страшного! Это ведь почти ничего, и ни к чему не обязывает, но вот сейчас и с ним он мог привести к весьма серьезным последствиям, ведь именно с поцелуя вся эта круговерть и началась. Но, может, все обойдется? Наверняка все обойдется. У Брюса была стальная воля, он же столько лет каждый вечер сопротивлялся желанию отправить к праотцам очередного бандита, так что сдержаться после всего –то одного маленького поцелуя – это вообще пара пустяков.
Конечно, не проблема. Да, само собой. Только…
Эти губы были так близко, алые, жаждущие, и на протяжении всего своего внутреннего монолога Брюс сам не заметил, как приближался все ближе и ближе к ним с каждой секундой. Нос Джокера уже мягко упирался в его щеку, их лбы соприкасались, и миллиардер начал опять…
Боже, нет, только не это. Он снова делает это! Опять. Почти и пальцем не шевеля, Джокер снова спровоцировал его на это, и стоило им оторваться друг от друга, как Брюс почувствовал острую необходимость снова потянуться к нему. Они замерли напротив друг друга, теплое дыхание слегка ласкало его лицо.
-Тик-так, мистер Уэйн!
Надо было принимать решение, и Брюс уже знал, чего он хочет. Бэтмен так поступить бы не смог, нет, не должен был. Бэтмену следовало сковать психа, и потащить за собой в ближайший полицейский участок. Бэтмену следовало бы сказать клоуну раз и навсегда, что то, что произошло между ними почти две недели тому назад больше никогда не повторится.
Но…
Он не был Бэтменом. Не сейчас. Нет, сейчас он был Брюсом Уэйном, а Брюс Уэйн всегда творил то, что хотел.
Ну да, это было еще одно оправдание, но, с другой стороны, кому какое дело?
-Ладно. – Сказал Брюс к пущей радости Джокера.
Итак, вот они, клоун и летучая мышь, заклятые враги, которые каким-то странным образом сейчас пытались разыграть совершенно новые роли.
……….
Брюс понимал, что не получится вечно прятаться в ванной. Так что он сделал пару глубоких вдохов, мысленно закатил себе пощечину и приказал прекратить истерику. Он вышел из ванной и обнаружил Джокера развалившемся на плюшевой софе, уже без ботинок и перчаток, в позе, которая недвусмысленно намекала на то, почему они здесь оказались. Брюс ему даже позавидовал – хотел бы он чувствовать себя сейчас таким же раскрепощенным, как клоун, но моментально устыдился своей мысли и постарался засунуть ее в самый отдаленный уголок сознания. Он сделал к нему пару шагов и нерешительно остановился.
-Хочешь выпить? – Предложил Брюс, используя это как предлог еще немного помедлить.
Джокер медленно покачал головой, в глазах засияли озорные огоньки, и он поманил Брюса к себе пальцем. Для человека с такой, мягко говоря, нестандартной внешностью, Джокер был весьма опытен во флирте, что как-то болезненно ужалило Брюса. Джокер явно показывал ему мастер-класс по соблазнению. Уверенность в себе сочилась из каждой поры его бледной кожи. Непропорционально длинные руки и ноги, которые должны были смотреться неуклюже и смешно, выглядели наоборот, грациозно и соблазнительно.
Вольно или невольно, но Джокер завораживал.
Джокер выпрямился, когда Брюс подошел, и потянулся к его галстуку, используя его, чтобы притянуть миллиардера к себе поближе, а затем аккуратно усадить на софу рядом с собой. Затем Джокер оседлал его колени, положил обе ладони ему на грудь и некоторое время просто позволил им там лежать, пока они оба смотрели, как снежно-белые руки то поднимаются, то опускаются в такт дыханию. Джокер благоговейно смотрел на это, и миллиардер даже не мог себе представить, что за мысли сейчас проносились в его сумасшедшей голове. Затем постепенно ладони пришли в движение, медленно и осторожно поднялись к шее Брюса, кончики пальцев пробежались по его подбородку, а затем начали ощупывать контуры его лица. Миллиардер хотел закрыть глаза, чтобы впитать каждое прикосновение, невольно удивляясь их робости и нежности, но он был слишком зачарован тем выражением, с которым сейчас на него смотрел Джокер, и боялся спугнуть его невольным движением.
Сколько людей удостаивались этого взгляда? Брюс обнаружил, что ему больно думать об этом.
Затем эти тонкие белые пальцы зарылись в его волосы, и тут уже Брюс не выдержал и прикрыл веки. Для них это была еще одна вещь, которую они делали впервые. Броня и шлем всегда были между ними преградой, и, каким-то странным образом, прикосновение к волосам Брюса было для них интимнее всего, что они до этого делали. Снова и снова, раз за разом тонкие пальцы зарывались в волосы, перебирали их, пропускали сквозь себя, потом Джокер начал слегка поглаживать легкими массажными движениями его скальп, и Брюс выдохнул, только сейчас осознав, что все это время сдерживал дыхание.
В конце концов одна рука перебралась на затылок Брюса, схватилась там за волосы и потянула, заставив поднять вверх лицо, а другая легла на щеку. Губы, которые так долго дразнили Брюса, придвинулись ближе, и, наконец, соприкоснулись с его губами. Всего лишь целомудренный поцелуй. Только прикосновение, но в голове у Брюса вспыхнул настоящий фейерверк, а затем губы Джокера начали путешествовать по его лицу, усыпая его поцелуями.
До этого момента руки Брюса прижимались ладонями к сидению софы по обе стороны от него, но сейчас пальцы стали дергаться, изнемогая от желания прикоснуться, и он позволил им медленно двинуться вперед, аккуратно прикоснувшись к бедрам Джокера. Клоуну это явно понравилось, и целоваться он начал с куда большим пылом, частота и сила поцелуев увеличилась, а руки Брюса уже куда смелее начали поглаживать ткань под ладонями, пока губы Джокера не вернулись обратно, откуда они начали свое путешествие. На этот раз, когда их губы встретились, они по какому-то молчаливому наитию одновременно открыли рты и погрузились в медленный и глубокий поцелуй.
Брюс чувствовал легкий привкус вина, когда начал пристально изучать рот Джокера в глубоком поцелуе. Его руки сдвинулись вверх, замерли на талии клоуна, и это было настолько великолепно, то, что сейчас он мог себе это позволить. Он не был скован, его ничего не сдерживало, и от всего этого у него просто кружило голову. Он чувствовал, как гладкая рубашка ласкает его кожу, как тепло тела мужчины просачивается сквозь тонкую ткань. Он мог притянуть Джокера ближе к себе, и воспользовался этим, его руки сомкнулись на тонкой талии Джокера, а тот оплел свои вокруг его шеи.
Поцелуй становился все глубже, все более жадным, руки Джокера продолжали рассеянно перебирать его волосы. Он словно не мог прекратить, а какая-то часть Брюса наслаждалась происходящим и тоже хотела, чтобы это продолжалось вечно. Он зашел уже слишком далеко, все предлоги были уже не нужны, все барьеры – пройдены, он полностью отдался тому, что могло быть порочным и не правильным, но почему же тогда, о Господи, он чувствовал себя сейчас настолько хорошо?
В конечном итоге Джокер отстранился, прижался своим лбом к его лбу, они тяжело дышали, и их выдохи смешивались, лаская теплом их лица. Брюс приоткрыл глаза и смотрел, как клоун покусывает свои губы, и это зрелище было потрясающе соблазнительным и завораживающим, изумрудные глаза светились, мягкая челка, закрывающая их, прямо молила, чтобы к ней прикоснулись, так что Брюс не стал сопротивляться порыву и нежно отвел ее в сторону. Джокер уткнулся щекой в его ладонь, и его пальцы сомкнулись вокруг запястья миллиардера.
Глаза повернулись к Брюсу, и рот, помада с которого уже вся размазалась, улыбнулся.
-А у меня для тебя есть сюрприз! – прошептал он.
Брюс слегка приподнял бровь.
-Но сначала тебе придется его развернуть! – продолжил клоун, пытаясь подавить смешок.
Раньше, чем подозрения ухитрились закрасться в его мысли, пальцы потянулись к воротнику пурпурной рубашки, и он понял, что за сюрприз мог его ждать. Он приказал себе сохранять спокойствие, хотя подавить желание просто одним рывком сорвать рубашку с Джокера было весьма трудно, и начал аккуратно расстегивать пуговицы, начиная с верхней. Руки Джокера снова вернулись к его волосам, он начал перебирать их, накручивать пряди себе на пальцы. Пуговицы расстегивались, одна за другой, и Брюс ощущал, как с каждой секундой в клоуне нарастает волнение, да и сам уже с трудом сдерживал возбуждение, видя, как обнажается все больше и больше белой плоти.
Он справился с четвертой по счету пуговицей, и Брюс уже готов был начать атаковать пятую, когда увидел, что белая кожа закрыта черными кружевами. Брюс заледенел. Все вокруг замерло. Джокер надел это, он надел ЭТО! Джокер надел этот проклятый дурацкий кружевной корсет, и Брюс даже не мог вдохнуть. Его взгляд метнулся вверх, он вперился в лицо клоуна и торжествующий ответный взгляд сказал ему все.
Джокер – знал.
Сердце Брюса зашлось в безумном темпе, глаза снова впились в расстёгнутую рубашку, а все отчаянные попытки себя успокоить потерпели полный крах. Джокер знал, что он был Бэтменом. Джокер – знал, и, хотя пульс у Брюса зашкаливал и сердце пыталось вырваться из груди, он почему-то не ощущал ни малейшего следа страха. Он ведь должен был быть сейчас в ужасе, он ведь знал это, знал! Он должен был столкнуть этого бандита со своих коленей и тащить его в Аркхэм. Надо было звонить Альфреду и пытаться его предупредить. Надо было очень много чего сейчас предпринять. А вместо этого Брюс просто сидел и машинально поглаживал кончиками пальцев кружева корсета.
Смешок, который он услышал, нарушил странное оцепенение, в котором пребывал Брюс.
-И как долго? – Спросил он наконец, не в состоянии оторвать взгляд от корсета.
- Недолго. – Ответил Джокер, буквально сияя. – Но не волнуйся, со мной все твои секреты всегда будут в полной безопасности.
В безопасности. Серьезно? С Джокером – и в безопасности? И все равно, пусть это было глупо, пусть это было нелогично, Брюс чувствовал, что верит ему. В конце концов, какая радость ему было от того, чтобы затравить летучую мышь?
А еще, пусть это и было признать даже сложнее, с души у Брюса упал громадный камень. То, как он тогда, в баре на него смотрел… То, как он ему улыбался… Все это было для него! Брюс не был для Джокера просто каким-то залетным любовником, Джокер специально выслеживал его, пришел туда за ним, весь вечер очаровывал, флиртовал, выкладывался, чтобы добиться его!
И, как в прошлый раз, предложил выбор. Идти – или оставаться. Брюс решил остаться. Он был здесь, потому что он действительно хотел здесь быть, и хватит уже избегать это признавать. Как сказал Джокер, Брюс поменял правила игры, и теперь надо пожинать плоды этого.
Когда голубые и изумрудные глаза встретились, Брюс увидел, что губы Джокера сложились в ту чудесную, волшебную улыбку, и больше не медлил ни секунды. Он подцепил корсет средним и безымянным пальцами, и притянул к себе клоуна. Они снова начали целоваться, и вся чопорность, и сдержанность, которая была частью образа миллиардера и плейбоя, в мгновение исчезла. Он впился в рот Джокера с таким желанием и страстью, что тот задохнулся и застонал, ухватив его за пояс, чтобы сплестись с ним еще сильнее. Руки Брюса блуждали вверх и вниз по спине Джокера, заставляя того то выгибаться, то дрожать от каждого прикосновения, а руки Джокера порхали по всему его телу. То они зарывались в его волосы, то охватывали лицо, то вцеплялись в ткань рубашки, потом наконец не определились, что в первую очередь им необходимо избавиться от досадно мешающего галстука.
Как только он исчез с глаз долой, клоун вплотную занялся пуговицами на его рубашке, нетерпеливо разбираясь с ними. Брюс последовал его примеру, но терпения возиться с ними у него уже не было, так что он просто поддался импульсу и рванул пурпурную рубашку, обнажая тело Джокера. Затем пришла очередь корсета, и под конец Брюс уже рычал, а Джокер мягко смеялся и душил смех поцелуями.
-Какой нетерпеливый Мышонок… - прошептал он между поцелуями, а потом его губы начали скользить по горлу Брюса.
Наконец пришел черед последнего крючка, корсет был снят и с удовольствием отброшен, а руки Брюса начали свободно изучать молочно-белый торс. Пальцы инстинктивно бродили по коже, ощупывая каждую косточку, все впадины, все выпуклости, проходились вдоль каждого шрама, который удавалось нащупать, одаривая особым вниманием те, которые оставил на этой плоти он сам. Джокер делал почти то же самое, но он был на полшага впереди, поскольку уже успел спустить с плеч рубашку Брюса, и он покусывал и посасывал кожу на шее Брюса, опускаясь все ниже и ниже.
Когда его рот добрался до соска, тело Брюса само среагировало, и рука потянулась, чтобы удержать голову Джокера. Его язык – этот чудный, чудный язык – начал выписывать круги и узоры, его рука скользнула вниз и сомкнулась на растущей эрекции Брюса. Рука начала медленно двигаться, массируя и лаская, и вместе с ощущением губ и языка на своей коже, Брюс почувствовал, что его эрекция очень быстро усиливается.
А затем Джокер укусил его. И сильно. Брюс зашипел, и его пальцы зарылись в зеленые волосы, чтобы отдернуть голову Джокера. На лице Джокера было ни капли вины, только чистая, незамутненная похоть, и он жарко и дробно рассмеялся, а затем прильнул к нему за новой порцией поцелуев.
-Ну тебе же понравилось! – Прошептал Джокер, его зубы покусывали нижнюю губу Брюса.
Брюс не собирался отрицать, его тело просто кричало, что это правда, так что он просто продолжал целовать и прикасаться к тому, кто сидел сейчас у него на коленях, наслаждаясь малейшим стоном, который тот издавал. Чуть позже он решил отплатить ему той же монетой. Он уже обдумал план, и его ногти, царапая кожу, скользили вниз по спине Джокера, как он услышал звук расстегивающейся молнии и вздох застрял в его груди, когда он почувствовал, как рука клоуна смыкается вокруг него.
-Аххх, как же я скучал по нему… - мурлыкнул Джокер, медленно вылизывая ухо Брюсу.
Брюс не шевелился. Просто не мог, его чувства переполняло это ощущение руки на нем, мысли – предвкушение того, что им предстояло, а все вместе заставляло его просто задыхаться. Джокер тоже не шевелился. Рука Джокера оставалась мучительно неподвижной, и, хотя он и пытался двигаться, а Брюс чувствовал, как тот пытается поводить бедрами и тереться о него, их поза была для этого слишком неудобной. Джокер сжал его сильнее, и Брюс понял это как сигнал повременить.
-Молодец – прошелестел он ему в ухо.
Брюс почувствовал, как его слегка толкнули назад, так что он откинулся на спинку софы, и Джокер переполз в более удобную позу, а затем привалился к нему так, что его грудь впечаталась в торс Брюса, и слегка поцеловал его в губы. Рука вокруг члена Брюса ослабла, но все еще не двигалась.
-Хочешь, я кое-что расскажу тебе, Брюс? - начал Джокер, и от одного того, как прозвучало его имя этим бархатным, низким, дразнящим шепотом, он чуть не кончил. Рука Брюса вцепилась в бедра клоуна.
-Я думал о тебе все эти две недели. – Он поцеловал его в уголок рта.
-И я очень много о тебе думал…
Он лизнул его челюсть, и Брюс выгнулся, запрокинул голову и зажмурил глаза, позволив звукам, которые издавал Джокер, омывать его сознание.
-Все время думал. Все равно, где бы я ни был, что бы я ни делал, ты все время был со мной. Ты вырыл свою собственную Бэт-пещеру в моей голове.
С хихиканьем клоун поцеловал другой уголок его рта.
- А знаешь, что мне иногда нравилось делать? Хммм? Когда я был один, и нечем себя занять, и не с кем поговорить? Ну, сладенький, моя рука такая непослушная… она отправлялась бродить по телу, и…
Рука Джокера, все еще сжимавшая Брюса, начала медленно двигаться и тот начал дышать ему в такт.
-О, да… Я думал о тебе, о всем том веселье, что у нас было…
Большой палец Джокера начал поигрывать с головкой члена Брюса. Он описывал круги по его кончику, в то время как свободная рука скользнула в темные волосы. Сердце Брюса колотилось, и он не представлял, сколько еще способен вытерпеть эту сладкую муку.
-Все эти сражения… все это возбуждение… Вся эта боль…
Палец Джокера прекратил свои манипуляции, и его рука начала двигаться назад.
-Я думал о хрусте, который издают твои костяшки каждый раз, когда ты меня ударяешь. Или каково это – ощущать, как твои пальцы зарываются в мои волосы чтобы ударить меня лицом о стену.
Теперь рука двигалась взад и вперед, в мучительно медленном ритме, а каждое предложение перемежалось с быстрым поцелуем, который Джокер запечатлевал на его лице. Он слушал то, что шепчет ему Джокер, ощущал пальцы, зарывающиеся в его волосы, его дыхание становилось все более тяжелым, и теплота начала заполнять низ живота. Хватка на бедрах Джокера становилась все сильнее и сильнее.
Губы снова прикоснулись к уху Брюса, и голос продолжил:
-Я думал о том, как ты вжимал меня в землю, а твои ангельские голубые глаза пылали яростью. Боже, ты так прекрасен, когда в ярости…
Джокер увеличил темп, но лишь на самую малость, и Брюс еще раз подвигался, пытаясь расшевелить клоуна, используя хватку на бедрах Джокера, чтобы подтянуть его к себе.
-Я думал о жалящей боли, когда один из твоих милых бэтарангов рассекает мою кожу.
Джокер снова лизнул его, на этот раз от подбородка до носа.
-Думал о каждой метке, которую ты на мне поставил. О каждом синяке… О каждом порезе… О каждом шраме.
Это ведь не должно было быть настолько возбуждающим – слушать, как Джокер перечисляет все повреждения, которые когда-либо Бэтмен ему наносил. Это ведь было ужасно, и Брюс должен был начать мучиться чувством вины, начать извиняться, но, здесь и сейчас, млея под клоуном, его член вздрагивал от каждой малейшей подробности. А еще карты путало то, что Джокер, похоже, возбуждался от этого не меньше, чем он. Это был неправильно, это было кошмарно.
И потрясающе работало!
-А затем, ммм…. Я начал думать о всех вещах, которые хотел бы сделать с тобой. А у меня хорошее воображение. Так что их так много, дорогой. Хочешь послушать?
Затем на какое-то время последовала тишина, и Брюс понял, что от него ожидают ответа. Он кивнул.
-И что это было, дорогой? – Джокер подбодрил его поцелуем. – Я тебя не слышу!
Брюс через силу выдавил из себя:
-Д…Да.
Затем последовал сухой смешок, и Джокер продолжил шептать.
-Я представляю, как я тебя связываю. Хорошо, надежно, так крепко, чтобы ты не мог пошевелить даже мизинцем.
Упоминание о связывании сразу вернули Брюса к воспоминаниям о той ночи в заброшенном доме, когда он был пристегнут наручниками к креслу, и свежая волна возбуждения окатила его. Он чувствовал, что Джокер, сидящий на нем, тоже возбуждается все сильнее и сильнее, и медленный ровный ритм, с которым двигалась рука по его члену, он просто сводил с ума, так ему было хорошо…
-Да, ты бы у меня был таким хорошим, и таким послушным. – продолжал Джокер, покусывая и полизывая Брюса в паузах между словами. – А я бы начал снимать с тебя твой костюм, кусочек -укус – за- укус -кусочком.
С каждым словом зубы прикусывали его плечо все сильнее и сильнее, заставляя Брюса резко выдохнуть.
-Может, я буду делать это нежно и медленно, постепенно наращивая темп, дразня тебя предвкушением, ммм?
И, следуя своим словам, Джокер снизил ритм руки, она не остановилась, но двигалась очень, очень медленно. Брюс не смог сдержать умоляющий стон.
-Ну, а может мы сыграем жестко и быстро, и сразу перейдем к самому лакомому?
Джокер стал нагнетать ритм, Брюс изогнулся, и еще один стон вырвался у него изо рта. Он вцепился в волосы Джокера мертвой хваткой, не заботясь, что это уже должно было быть больно, но тот, похоже, и не возражал.
-Хотя, почему бы не попробовать и то, и другое? Или придумать что-то третье? Возможности безграничны, любовь моя, и все, что нас сдерживает –только наше воображение.
Клоун затих, и начал целовать Брюса, язык тщательно ласкал каждый уголок его рта, и Брюс подхватил движения, жадно присоединился, изо всех сил стараясь не обращать внимание на только что прозвучавшие слова.
Любовь моя…
В животе словно завелась пылающая пружина, закручиваясь все сильнее и сильнее, становясь все горячее и горячее с каждым прозвучавшим словом, и фантазии о том, как Джокер трогает себя, и представляет при этом Бэтмена, это было просто…
-Должен признать, - Сказал Джокер чуть ли не прямо ему в губы, - В какой-то момент перед нашей встречей я даже испугался, что если попробую разыграть кое-что из своих невинных фантазий, то это может тебя оттолкнуть и разрушить всю магию.
Бедра Джокера начали двигаться в том же ритме, что и ход его ладони, и Брюс начал задыхаться.
-И как же я ошибался. Видеть тебя таким, слушать звуки, которые ты издаешь… милый, это же куда лучше всего, что мой маленький грязный извращенный умишко мог себе представить.
Рука Джокера ускорилась, качая вперед и назад, вперед и назад. Его лоб уперся в лоб Брюса, дыхание начало сбиваться, он тоже задыхался, дыша в такт с возлюбленным.
-Потому что мне больше не надо представлять, какими могут быть эти звуки… Нет, нет, нет, нет, нет…. Я знаю точно каждый твой звук…
Брюс чувствовал, что его уже накрывает волна оргазма. Пружина в животе завелась уже до предела, а жар был уже невыносимым.
-И мне не нужны пальцы, чтобы представить, каково это, когда ты во мне, когда ты втрахиваешь меня в пол.
Вот черт…
-И теперь… - Поцелуй – Когда я думаю о тебе – Поцелуй - Я кончаю… намного… сильнее!
Как по команде, пружина лопнула, жар окатил изнутри, и Брюс содрогнулся. Крик, с которым он кончил, поглотил рот Джокера, припавший к нему, перед глазами все словно взорвалось. Клоун продолжал движения, выдавливая из него все до последней капли, позволяя ему излиться на их колени, Брюс трясся и содрогался под ним, и все это время Джокер не прекращал его целовать. Ощущение было потрясающе интенсивным, диким, отчаянно ненасытным, и когда Брюс наконец полностью себя исчерпал, рука Джокера поднялась, он запустил ее ему в волосы, прижимая тела еще ближе друг к другу, углубляя поцелуй еще сильнее. Это была яростная атака, и Брюс принял ее, ощущая, как давит ему на живот возбужденный член Джокера.
-Госсподи… - Зашипел Джокер между своими нападениями, - Ты... – Зарычал он, - Ты с ума меня сводишь!
Если бы у него сейчас осталась хоть капля здравого смысла, Брюс мог бы ответить, что с ума Джокер сошел уже довольно давно, но он понимал, что клоун имеет ввиду. Джокер был словно одурманен, его жесты больше не были изящными и выверенными, а действия не были подчинены какой-то цели. Он сейчас действовал чисто на инстинкте, и Брюс просто наслаждался этим. Мысли о том, что он довел его до такого состояния, что тот трахал себя пальцами, вспоминая ту ночь, они были ужасающе прекрасны, и, даже ощущая себя вымотанным и выжатым оргазмом, он был более чем готов подарить Джокеру еще один набор воспоминаний, с которыми тот в дальнейшем мог бы развлекаться.
Джокер самозабвенно целовал Брюса, так что ему пришлось остановить клоуна, мягко удержав его голову. На белой коже начали цвести розовые пятна, тело потряхивало от возбуждения, глаза лихорадочно сверкали и впивались в лицо Брюса.
-Ты взял что-нибудь с собой? – спросил Брюс.
Какое-то время Джокер непонимающе на него смотрел, потом спохватился и кивнул.
-Где?
Джокер нахмурился, явно пытаясь сосредоточиться, глаза метались по комнате, словно от тщетно пытался воскресить в памяти то, что происходило до этого момента. Брюс решил, что Джокер выглядит удивительно мило, особенно когда начал покусывать свою нижнюю губу.
-Хмм… в пальто? – В конце концов выдавил из себя клоун между загнанными вдохами.
К счастью, нужный предмет одежды лежал совсем близко, на спинке софы, так что Брюс обхватил Джокера и опрокинул их обоих на софу, а затем потянулся к пальто и зарылся в карманы. Пока он это делал, Джокер не терял времени даром, и начал покусывать его грудь. Несмотря на такую манящую помеху, Брюс все же ухитрился быстро отыскать маленькую бутылочку в одном из передних карманов.
Он смахнул его на пол, а затем выловил голову клоуна, подтянул к себе и поцеловал так, что тот просто обомлел. Рука Брюса поползла вниз, нашла пуговицу штанов Джокера и расстегнула ее, а затем сдвинула вниз язычок молнии. Его пальцы скользнули внутрь, нащупали верх нижнего белья, и он удивился, ощутив под кончиками пальцев… кружева?
Он прервал поцелуй и посмотрел вниз. И снова его накрыло воспоминание о предыдущей ночи. Он сел и с отвисшей челюстью уставился на кружевные трусики. Брюс ошарашенно посмотрел на Джокера и увидел абсолютно непристойную улыбку, расплывшуюся на его лице.
-В прошлый раз они сработали. – Сказал он, играя бровями, а затем запрокинул голову и расхохотался.
Брюс тоже нервно хохотнул. Может, это было и глупо, но Джокер был прав, оно действительно работало. Один вид черных кружев, резко выделяющихся на молочно-белой коже, заводил не меньше, а то и еще больше, чем в первый раз. Он слегка забавлялся мыслью, что бы подумали горожане Готэма, узнай они, что их главный защитник недавно обнаружил у себя кинк на психа в кружевном белье. Но потом он решил, что это на самом деле ерунда, потому что Джокер лежал сейчас здесь, перед ним, разгоряченный и ждущий, трусики совершенно неприлично вздыбились, и Брюс ощутил, что его тело уже полностью готово ко второму заходу.
Стон, который издал Джокер, когда в него погрузился палец, был потрясающе сладким, и когда второй палец присоединился к первому, Брюс уже должен был изо всех сил бороться с желанием выдернуть их и погрузиться в него самому. Но он медлил, потому что звуки, которые издавал Джокер, когда его пальцы двигались внутри, вкручиваясь и растягивая, дразня и уговаривая, сами по себе были наградой. Клоун стонал и задыхался, прикусывал губу, выгибал спину. В один момент – когда Брюс дотронулся до особо сладкой точки – Джокер вцепился в подлокотник софы и впился зубами себе в предплечье, чтобы хоть как-то снять напряжение. И Брюс подумал, что эту картину он будет вспоминать еще очень и очень долго.
Когда внутрь скользнул уже третий палец, стоны сменились жалобным поскуливанием, и он уже полностью отдался Брюсу. Глаза зажмурились, он вцепился в свои волосы и начал их выдирать, грудь вздымалась и опадала в попытке втянуть воздух, и Брюс видел, что клоун был уже на грани. И это даже без единого прикосновения к его члену, который уже просто умолял о внимании. Брюс все еще держался, наслаждаясь зрелищем сладко мучающегося клоуна, но он не хотел, чтобы тот кончил так быстро. Когда Джокер кончит, Брюс должен быть глубоко внутри него.
Брюс почувствовал, что тело Джокера уже подготовлено, и вот в этот момент он и достал пальцы.
-Что... Что?! – Рыкнул на Брюса Джокер, на что тот ухмыльнулся ему.
Брюс пополз вперед, пока не навис над Джокером, руки по обе стороны от его головы. Он наклонился вниз и промурлыкал:
-Терпение, дорогой!
Это заняло пару секунд, но затем Джокер распознал слова, которые он напевал две недели тому назад, запрокинул голову, и мелодичный смешок сорвался с его губ. Затем изумрудные глаза снова встретились с голубыми, и в них светилось что-то такое, чему Брюс не мог, а точнее, не хотел давать названия, а затем его руки притянули голову Брюса к себе для поцелуя.
-А ты знаешь, мне нравится игривый Брюси – Захихикал Джокер.
Брюс улыбнулся, удивившись, как легко далась ему эта улыбка, а затем опустился на колени. Он сдвинул брюки и белье вниз, у него просто не хватило терпения стянуть их полностью, а затем открыл бутылочку с лубрикантом и обильно смазал себя. Затем посмотрел в глаза Джокеру, и увидел, как тот слегка приподнялся на локтях и с пристальным вниманием следит за его манипуляциями. Больше на лице клоуна не было улыбки, только завороженное и радостное предвкушение.
Брюс наклонился вперед, и руки Джокера скользнули в его волосы, а ноги оплели бедра. Губы, с которых уже полностью стерлась помада, издали мягкий выдох, когда Брюс вошел медленно, очень осторожно, давая Джокеру почувствовать каждый миллиметр себя. Они на некоторое время застыли, давая Джокеру приспособиться, а затем толчок белых бедер сказал Брюсу, что тот готов.
В последний раз, когда Брюс и Джокер занимались этим, это было чистое спаривание, быстрое и яростное, утоляющее голод, который рос в них обоих уже слишком долго. А на этот раз темп был медленным, потому что Брюс был уже почти переполнен, и он хотел, чтобы все продолжалось как можно дольше. Как-то в течение вечера, который начался с беззастенчивого флирта, они пришли к ... чему-то другому. Он не знал, в какой момент все внезапно изменилось, и сложно сказать, что именно поменялось, но что-то явно изменилось, и, зная свои мазохистские склонности, Брюс хотел, чтобы удовольствие стоило неизбежно последующего чувства вины.
И да, оно того стоило! Жар, который уже снова накатывал на него и разгорался все сильнее и сильнее в животе, был явным знаком. Руки Джокера охватили его шею, прижимая ближе, губы покрывали поцелуями все, до чего только могли дотянуться, язык гулял по его шее, а затем зубы поймали мочку его уха и начали ее покусывать. Он слышал, как псих дышит, его дыхание овевало ухо, звук становился все более прерывистым и хриплым, он запинался каждый раз, когда Брюс ударял в точку, которая заставляла бедра Джокера невольно подскакивать вверх.
Брюс все еще двигался медленно, вперед и назад, вперед и назад, его рука нащупала эрекцию, которую игнорировали чересчур долго. Джокер издал громкий стон, когда пальцы, все еще покрытые лубрикантом, сомкнулись вокруг него, поглаживая и выжимая мягкими движениями. Рука Брюса шла вверх и вниз, его рывки шли в такт с его толчками, и он наклонился за поцелуем, без которого уже почти невозможно было обойтись. Его язык встретился с языком Джокера, и движения рта совпадали с тактом их тел, они упивались дыханием и стонами друг друга.
Жар продолжал расти, уже выжигая все изнутри, и Брюс чувствовал, что теряет контроль. Это было так много, просто чересчур, и все равно даже близко недостаточно. В голове все поплыло, бедра стали двигаться быстрее, вгоняя себя глубже и жестче, чувствуя, как пятки другого вдавливаются в копчик. Джокер вбирал в себя каждый толчок, его поцелуи стали беспорядочными, и в конце концов он сдался и просто откинул голову. Его вопли эхом разносились по комнате, Брюс зарылся лицом в изгиб его шеи, а свободная рука вцепилась в подлокотник для упора, пока другая ходила вверх и вниз как поршень насоса.
Они уже почти кончили, балансируя на самой грани, и Брюс чувствовал, что жар готов расцвести и с волнением, и со страхом. Он уже жаждал блаженного освобождения, но это также означало, что все окончится, а он не был уверен, что хочет этого. К сожалению, его тело не прислушалось к полному неуверенности внутреннему монологу, ну а уж тело Джокера – и подавно, мышцы, сжимающие член Брюса, сжались в спазме, а руки вокруг шеи усилили хватку. Теплая липкость разлилась на их животах и по руке Брюса, спина Джокера выгнулась, он закричал, потерявшись во взрыве оргазма.
Еще несколько толчков, и Брюс присоединился к нему. Он весь полыхал, экстаз, импульс за импульсом, прокатывался через все его тело. Пальцы зарылись в ткань подлокотника, он рычал в плечо Джокера, проливая все в клоуна, и, с последним хриплым вскриком, он кончил. Он рухнул бесформенной кучей поверх Джокера, они отчаянно дышали, пытаясь втянуть хоть немного воздуха в изнемогающие легкие.
Через какое-то время он смутно ощутил боль в сведенных пальцах, и наконец-то отпустил подлокотник софы, в который до этого вцепился мертвой хваткой, затем размял их, сжав и разжав кулак. Сердце почти взрывалось от переполнявших чувств, и ему пришлось приложить всю силу воли, чтобы не дать им вырваться наружу. Они были такими сильными, что это было по-настоящему больно, голова кружилась, и ему пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы не потерять сознание.
Слишком, слишком, это просто слишком!
Мягкий кончик носа стал потирать щеку Брюса, и его лицо повернулось в сторону прикосновения. Он не мог справиться с переполнявшим его чувством, но при этом он и не хотел его потерять, пусть даже разум снова начал свой занудный монолог. Этот пузырек блаженства, в котором они сейчас нежились, был готов лопнуть в любое мгновение, и он даже не мог представить, что за этим последует. Просто разбегутся в разные стороны? А смогут? Брюса грызла вина от понимания, что сам он этого не хочет. И если в прошлый раз Брюс думал, что обречен, то сегодня он купил себе билет первого класса на прямой экспресс в преисподнюю.
Нос прекратил поглаживание щеки Брюса, а руки потянулись и повернули его голову. Он смотрел вниз, в неестественно изумрудные глаза самого кошмарного и самого притягательного человека, которого он когда-либо встречал в своей жизни. Тот изучал лицо Брюса так пристально, словно хотел впитать в себя каждую его черточку, и столь привычный острый и расчетливый взгляд сейчас затуманивало что-то другое. Брюс не хотел, чтобы Джокер догадался, что у него сейчас на уме, поэтому он увернулся и начал его целовать. К сожалению, все, что кипело у него внутри, выплеснулось в этом поцелуе, который, вместо того, чтобы просто отвлечь, захлестывал обоих все больше. Это был безумный, отчаянный поцелуй, Брюс обхватил чашечкой ладони затылок Джокера, и целовал все сильнее, все глубже, и Джокер безмолвно поддавался, лишь его руки поднялись и крепко прижались к щекам Брюса.
Они целовались, рты и языки отдавали и принимали, пока оба не начали задыхаться. Брюс, не открывая глаз и тяжело дыша, прижал свой лоб ко лбу Джокера. Пальцы начали поглаживать его уши, и до него донесся шепот:
-Милый, если ты хочешь, чтобы я остался, только попроси.
Все еще не открывая глаз, Брюс выдохнул и ничего не сказал. К несчастью, клоун был, как всегда, слишком проницателен.
-Останься. – Шепнул он.
Джокер улыбнулся.
-Хорошо.