Название: Выбор. Часть третья. ОЧЕВИДНО.
Автор: Melody1987
Жанр: Слэш. Романтика, hurt/comfort, PWP.
Ссылка на работу: http://archiveofourown.org/works/8186444/chapters/19894210
Переводчица: mina_tcepesh
Пейринг: Джокер/Бэтмен
Персонажи: Джокер, Бэтмен
Рейтинг: nc-17 18+
Предупреждения: Оос
Размер: Миди
Статус главы: Завершен
Дисклеймер: Все права принадлежат правообладателям, то, что я делаю – от чистого сердца и ради любви!
От переводчицы: Интересно развиваются события, друзья мои. Это и странно, и завораживающе... И я просто не представляю, что может быть дальше. Как удивительно фик, начавшийся как просто прикольный и оригинальный PWP - перерос в такое...
От всей души переживаю за главных героев.
Честно.
Они просто рвут мне на клочки сердце.
И, затаив дыхание, жду продолжения...
Майкл О`Дваер был не из тех, кого можно легко удивить. Ему за долгую и, вообще-то, не совсем праведную жизнь приходилось делать много странных вещей, а видеть – и того больше. Он был урожденный ирландец шестидесяти трех лет, из самых низов, так что следовало ожидать, что ему придется ишачить за свой кусок хлеба, а дерьма в его жизни будет – хоть отбавляй. Так и было. И, да, поверьте, так и было. Поскольку он имел дело с отбросами самого дня преступного мира Готэма, то каких только историй он не наслушался, и каких только жалких и окровавленных бедняг ему только не приходилось штопать на своем операционном столе. Вообще, это что-то говорит о его жизни, если обрабатывать рану человеку, которому только что отрубили руку мачете, для него было всего лишь «еще одним скучным и обыденным днем на работе».
Но разговор сейчас не об этом. Сегодня разговор о том, как О`Двайер, также известный как Ирландец, однажды столкнулся с тем, что полностью выбило его из колеи.читать дальше
Когда он вошел в спальню в полуразрушенном старом доме на окраине города, то почувствовал, как у него просто отпала челюсть. Где-то с минуту он стоял, не веря своим глазам, а его мозг отказывался распознавать то, что видели его глаза. Это был шок. То, что он видел, это было не то чтобы отвратительно. На самом деле, запекшейся крови было не так уж и много, особенно для человека с его опытом. Да и дело, в принципе, было даже не в том, что вызвал его сам Джокер. Ирландец был тертым калачом, и, хотя другие наотрез отказывались иметь любые дела с клоуном, чтобы вывести О`Дваера из колеи требовалось кое-что большее, чем псих, мажущий губы помадой.
Нет. То, почему Ирландец сейчас онемел и с глазами, вытаращенными, как блюдца, пялился на человека, распластанного на кровати, истекающего кровью, растерзанного и без сознания, было осознание факта, что это никто иной, как Бэтмен собственной персоной. Доктор был не из тех, кто задавал лишние вопросы – еще на самой заре своей карьеры он зарубил себе на носу, что преступники не любят излишнего любопытства, но сейчас его просто подмывало спросить, что здесь, черт подери, происходит. Вопросы кто, что, когда, где, почему, и каким образом мучили его, как только он нашел в себе силы взять себя в руки и присмотреться к картине, открывшейся его взору.
Майкл уже достаточно долго жил в Готэме, чтобы знать о бесконечном противоборстве между Бэтменом и клоуном, это было такой же частью города, как готическая архитектура и вечно мерзкая погода. Заклятые враги, их сражения уже стали легендарными, и, хотя за все прошедшие годы Бэтмен и сделал много хорошего, большинство жителей Готэма все же согласились бы с утверждением, что город был бы куда безопаснее, если бы эта парочка, наконец, пропала бы с его улиц. Жалела бы об этом разве что только Готэмская пресса, ну да кого, в конце то концов, она на самом деле волнует, верно?
И увидеть здесь эту парочку, одного – без сознания, а другого – нервно мерящего шагами комнату, это было абсолютно противоестественно, особенно если учесть, что обычно все происходило с точностью до наоборот. Мир, наверное, перевернулся, если Джокер решил обратиться за медицинской помощью для своего главного противника. И какого черта это произошло? Почему этот безумный ублюдок не умчался на всех парах куда-то подальше, праздновать победу? Почему, в конце концов, просто не добил его? На месте Джокера, Майкл поступил бы именно так. Хотя, мгновение спустя, Майкл осознал свою ошибку. Рациональность и здравый смысл никогда не были сильной стороной Джокера, и, разумеется, как и все в городе, он был великолепно осведомлен о болезненной страсти, которую Джокер испытывал к своему давнему противнику. Скорее всего, в данном случае их бой зашел дальше, чем намеревался клоун.
Ирландец даже не представлял, сколько времени он провел, застряв в дверях, пялясь, как идиот, на происходящее, но, похоже, на вкус Джокера, слишком долго, потому что очнулся он от тихого рычания, которое исходило от клоуна.
- Ну? – Глаза Джокера опасно засверкали, и он нетерпеливо подошел к нему. – Сделай же что-нибудь!
Майклу не надо было повторять дважды, и, быстро взяв себя в руки, он подошел к поверженному Бэтмену. Тот лежал на спине, на старой продавленной кровати. Простыни, когда-то белые, сейчас были вымазаны в крови. И этой крови было очень много. Ирландец рассеянно подумал, что Темный Рыцарь сейчас как никогда близок к тому, чтобы больше никогда не очнуться. В броне, которая покрывала его торс, было несколько глубоких вмятин, и, скорее всего, они были от прямого попадания пуль. Быстрый осмотр нижней части тела не выявил явных повреждений, так что доктор решил сосредоточиться на явных ранах.
Он поставил сумки со своими инструментами на кровать и сосредоточился на бронебойном костюме, который сейчас мешал осмотреть тело Бэтмена. Его надо было как-то снять, но, впервые столкнувшись с чем-то подобным, Ирландец даже не представлял, с чего начинать. Он оглянулся через плечо на Джокера, который стоял в паре шагов от него, пристально наблюдая за каждым движением.
- У тебя есть хоть какие-то соображения, как стащить с него это дерьмо?
- Просто срежь. – Ответил Клоун. – У него наверняка есть еще один.
Майкл пожал плечами, решив проигнорировать раздраженный тон клоуна, и зарылся в сумке в поиске достаточно прочных ножниц. При ближайшем рассмотрении оказалось, что костюм снять куда проще, чем кажется на первый взгляд. Да, элементы брони сцеплялись друг с другом, но по большей части они все цеплялись системой замков и креплений к какой-то странной и очень прочной ткани, которую доктор не мог идентифицировать. Ткань была жесткой, но, попотев, доктор все же смог с ней совладеть и постепенно начал отрезать кусок за куском, открывая покалеченное тело.
В общей сложности, было три раны. Две от пуль, и третья – колотая ножевая. Рана да, глубокая, но не опасная для жизни, удар был в живот, и заходил он немного влево. Кровоточила в основном именно эта рана, но сейчас, к большому облегчению доктора, кровь уже запеклась. Что касается пуль, то первая ударила в броню, раскрасив грудь Бэтмена впечатляющими синяками, но дальше не пошла. Хотя броня и треснула, местами поцарапав ему кожу. Наверняка, это было адски больно, но сравнительно безопасно, и подживет довольно скоро. А вот со второй было хуже. Пуля застряла в теле, в левом бицепсе мужчины, и доктор все же на секунду перевел дух. Бэтмен все же был чертовски везучим ублюдком. А выстрел, ухитрившийся попасть прямо в уязвимое место, действительно хорош.
Когда руки Майкла потянулись к шее мужчины, чтобы снять шлем, прямо около уха раздался голос Джокера.
- Ай-яй-яй! – Клоун пропел это таким беспечным тоном, что у Ирландца все внутри заледенело, а руки сами остановились. – Маску мы оставим на месте.
Майкл замер, стараясь не делать лишних движений. В конце концов, он и так был уже слишком близко к тому, чтобы открыть личность Бэтмена. И узнать, кто это – для Ирландца в этом не было особенного смысла, проблем было бы куда больше, чем хоть какой-то, даже умозрительной, выгоды, хотя какой-то мерзкий чертенок внутри так и подталкивал сделать последнее движение и открыть тайну. Честно говоря, интерес доктора к его пациентам ограничивался обычно только тем, чтобы его работа была сделана по мере возможности на совесть, а вот на самих пациентов ему было глубоко наплевать, главное – чтобы он выжил и потом порекомендовал доктора другим, и так постепенно и налаживалось его нехитрое небольшое дело. А вот в данном конкретном случае он был крайне заинтересован в скорейшем и полнейшем восстановлении Бэтмена. Что-то в глазах клоуна подсказывало ему, что в противном случае его ждет что-то неизмеримо худшее, чем просто прекращение карьеры.
Майкл уже открыл было рот, чтобы возразить, - что он обычно себе не позволял, - но его остановили даже до того, как он успел что-то вымолвить.
- Головой он точно не ударялся. – Сказал Джокер. – Я точно знаю. Я там был.
У Майкла снова отпала челюсть. Так значит, все это и вправду сделал с Бэтменом этот чертов клоун. Вот ведь псих, его мало в одиночку засадить, его там замуровать надо. Решив больше ни о чем не расспрашивать, доктор молча повернулся к Бэтмену и продолжил делать то, для чего его вызвали. С привычной легкостью руки делали то, что делали уже сотни раз. Пуля была извлечена, раны очищены, сшиты и забинтованы, а затем он присоединил к левой руке Бэтмена капельницу с антибиотиками и обезболивающим. У него не было с собой штатива для капельницы, но Джокер проявил свою изобретательность и где-то нашел старую проволочную вешалку для одежды, раскрутил ее, согнул в крюк и приспособил на ручку одного из окон. Примитивно, но эффективно.
Время тянулось мучительно долго, а под пронзительным и следящим взглядом Джокера, просто превращалось в вечность. Майкл никогда не считал себя особо нервным, но клоун, казалось, великолепно знал, как заставить его дергаться, а то, что Бэтмен за время всех манипуляций не только не пришел в сознание, а даже и не пошевелился, заставило думать, что, возможно, все же без каких-то травм головы не обошлось. Долг врача настаивал на том, чтобы все-таки проверить, но здравый смысл призывал не высовываться. Если Джокер так непреклонен по поводу того, что маска должна оставаться на месте – Майкл не собирается возражать. Но все же, после того, как он закончил и упаковал свои инструменты, он подробно рассказал клоуну, как менять повязки, проверять швы и вводить антибиотики. Услышал ли его Джокер, или пропустил слова мимо ушей – сказать было трудно, поскольку его взгляд не отрывался от распростертой на кровати фигуры. В конце концов, пришлось потрясти прямо перед его лицом пузырьками с антибиотиками, и только после этого он неохотно оторвался и перевел взгляд на доктора.
- Когда закончится курс внутривенных антибиотиков, ему надо будет давать таблетки перорально.
Джокер кивнул. Его пальцы сомкнулись на пузырьках. А затем со стороны кровати раздался тихий стон, и голова у Джокера повернулась так резко, что Ирландец удивился, как он при этом не ухитрился свернуть себе шею.
Бэтмен приходил в сознание.
- Выметывайся. – Джокер это сказал тихо, но тон его не оставлял даже намека на спор.
Будучи достаточно умным человеком с хорошо развитым инстинктом самосохранения, Майкл вытянул потрепанную пачку наличных из пальцев Джокера и беспрекословно подчинился. Он только бросил быстрый взгляд через плечо, и почувствовал укол жалости к Бэтмену.
Похоже, теперь Бэтмен оставался на попечении Джокера.
Несчастный ублюдок.
***
Брюс чувствовал себя так, словно его на полном ходу сбил грузовик. Нет, точнее, будто его сбил грузовик, потом проехал по нему, а потом еще и долго тащил за собой. Боль, которая пронзала его тело, действительно была не сравнима ни с чем, что он до этого испытывал. Глаза были закрыты, и он хотел их открыть, но стоило ему только попытаться поднять веки, как голову прошила такая боль, что он отказался от дальнейших попыток. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, словно их приковали, и к боли прибавился приступ паники. Какого черта? Где он? Что произошло? С последними силами он постарался пошевелиться.
И тут он почувствовал, как что-то мягкое и прохладное надавило ему на грудь, нежно подталкивая назад, заставляя откинуться обратно.
- Расслабься, Брюс. – Голос, который он слышал… Очень знакомый, но он никак не мог его узнать, и осознанию мешал туман, который окутывал его мысли.
В горле пересохло, и он попытался говорить, но слова не складывались, с губ сорвалось только какое-то уродливое шипение и грубый хрип. Что-то надавило ему на губы, скользнуло между ними, и Брюс понял, что это была соломинка. Ну, он надеялся, что это была именно соломинка. Рука нырнула ему под голову, надавила на шею, заставив голову слегка приподняться.
- Пей.
Брюс послушался, и с благодарностью почувствовал, как в горло полилась прохладная вода. Пить в такой позе было немного непривычно, но он решил, что в любом случае, выбора у него нет. Через какое-то время он напился, рука продолжала заботливо поддерживать голову, и он почувствовал себя чуть лучше. Когда, интересно, он пил в последний раз? Он надеялся, что скоро все вспомнит. Голову аккуратно опустили, и он почувствовал, что лежит на чем-то, напоминающем кровать. Вполне возможно, что даже на настоящей кровати. Рука выскользнула из-под шеи, нежно охватила чашечкой его лицо, большой палец осторожно начал поглаживать бровь. Брюс вздохнул, даже не заметив это.
-Тссс, давай, отдыхай. Спи.
Он почувствовал нежный поцелуй в лоб.
А потом Брюс подчинился.
***
Через какое-то время Брюс снова проснулся. Первое, что он отметил – боли было меньше, а голова уже не пыталась взорваться от малейшего движения. Он попробовал слегка приподнять веки. Да, на этот раз можно было уже попытаться снова открыть глаза, и он уже совсем собрался это сделать, как его отвлек шум. Точнее, голос. Тот же голос, что он уже слышал тогда, в первый раз, только сейчас он не говорил, а напевал и насвистывал что-то. Он не узнал мелодию, но, приободренный тем, что не один, все же решился на вторую попытку, и на этот раз открыл глаза.
Несколько раз мигнув, Брюс увидел перед собой Джокера. Он сидел в паре метров от него на полу, скрестив ноги, спиной к Брюсу, наклонившись вперед и явно чем-то увлеченный. Это что-то просто приковало внимание клоуна, и видеть его таким обычным, когда он ничего не разыгрывает, когда он просто сам по себе, такой, какой он есть… Это было странно и приятно. Брюс замер, стараясь не нарушать тишину и просто наслаждаться открывшимся ему зрелищем.
Совершенно не подозревая, что за ним наблюдают, Джокер продолжал напевать, и к нежной мелодии, которую он напевал без слов, добавились какие-то фразы, голова покачивалась в такт песне. А иногда к голове присоединялись плечи, руки взлетали вверх, указательные пальцы помахивали в пустоте, словно палочка дирижера. Через какое-то время уголки губ Брюса дрогнули, и он понял, что они сами начали складываться в улыбку. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и позвал.
-Джокер.
Голос был хриплый, словно горло забила пыль.
Джокер мгновенно повернулся, и его лицо озарила улыбка, та самая улыбка. Брюс отметил, что на нем не было макияжа, да и одежда у него была совсем не такая яркая и стильная, как он обычно привык видеть. На нем была выпущенная поверх брюк оранжевая рубашка и пурпурные брюки, а волосы были растрепаны и не причёсаны.
- О, а Спящая Красавица наконец – то проснулась! – Джокер поднялся на ноги и пошел к Брюсу.
Кровать слегка прогнулась, когда он сел рядом с Брюсом, а затем потянулся к тумбочке рядом с ним. Снова в его руках появился стакан воды с соломинкой, и он уже наклонился к Брюсу, чтобы опять придержать шею и помочь ему поднять голову, но тот остановил его взмахом руки. Он хотел было сказать, что хочет попробовать сам приподняться, но тупой укол боли остановил его. Взгляд упал на иглу для инъекций, которая была введена ему в вену левой руки, и Брюс нахмурился. Затем его взгляд поднялся вверх, от иглы – по трубке – и до окна, на ручке которого висела полупустая капельница. Он уже собрался спросить, что, черт возьми, тут происходит, как его губ коснулся прохладный палец.
- Нет, нет. Я прямо вижу мысли, которые сейчас копошатся в твоем параноидальном маленьком умишке, и понимаю, что ты успел напридумывать уже кучу совершенно жутких теорий по поводу того, что случилось. Так что давай я сначала все объясню, а потом – ты будешь задавать вопросы.
Клоун поставил стакан на стол, и начал бурно жестикулировать, сопровождая каждое свое слово выразительным движением рук.
- Итак. Ты вчера развлекался, гоняясь за мистером Лоутоном. Даже не представляю, что ты на этот раз сотворил такого, чтобы настолько его вывести из себя, но он ухитрился попасть в тебя разрывной пулей, а ты покатился вниз, как мешок с картошкой. Затем несколько отмороженных придурков решили воспользоваться возможностью и потыкать в тебя ножичками, пока ты там валялся в отключке. Но тут, слава Богу, появляюсь Я. – Джокер торжественно прижал ладонь к своей груди и склонил голову, изображая из себя рыцаря – избавителя. – И прогнал мелких ублюдков прочь.
Брюс снова нахмурился, напрягаясь и пытаясь вытащить из памяти хоть что-то о вчерашнем вечере. Лоутон… Дэдшот? Какой-то смутный проблеск в памяти. Да, да. Что-то подобное было. Брюс преследовал Дэдшота. Он прикрыл глаза и постарался сосредоточиться, углубляясь в воспоминания. Что же там еще было? Через какое-то время всплыли еще подробности. Брюс выслеживал снайпера уже несколько недель, пытаясь остановить его, прежде чем его очередная серия убийств не развяжет полномасштабную войну между двумя самыми влиятельными криминальными кланами Готэма. И он да, уже почти его поймал, но тот всегда был вертким сукиным сыном, и нынешнее состояние Брюса — это как никогда подтверждало.
Ну с огнестрельными ранами тогда понятно, но Брюс совершенно не помнил второго нападения. И он абсолютно точно не помнил, что там был Джокер.
- Почему? – Брюс остановился, пытаясь прочистить горло, но оно пересохло, так что усилия пропали даром.
Джокер снова потянулся за стаканом.
- Сначала пей. Вопросы – потом.
Брюс кивнул, а затем попытался с помощью рук чуть приподняться. Но стоило перенести вес на левую руку, как ее пронзила дикая боль, и он невольно зашипел.
- Тебе надо поберечь себя, Бэтси. – Заметил Джокер. – И твой старичок получит тебя обратно в целости и сохранности.
Он снова поставил воду на тумбочку.
- Ты хочешь присесть, верно?
Брюс кивнул, и Джокер забрался на кровать, усевшись рядом с ним. Одна рука скользнула ему под спину, другая крепко сжала правую руку, и очень медленно Брюс приподнялся в вертикальное положение. А затем Джокер скорчился и втиснулся между Брюсом и изголовьем, став его живой подушкой. По обе стороны от Брюса вытянулись пурпурные ноги, спина его оперлась о грудь, а рука протянулась к тумбочке и уже в третий раз поднесла ему воду.
Не пытаясь возразить против такой позы, - главным образом потому, что он, черт побери, вообще сейчас не мог говорить, - Брюс попросту отпустил ситуацию, оперся на человека за своей спиной и стал потягивать воду, пытаясь не думать о том, как странно он, должно быть, выглядит со стороны. Он все еще пытался вытащить из памяти еще подробности о поединке с Дэдшотом, а точнее, о том, что же было после того, как его подстрелили. Он помнил сам момент выстрела, и, как в тумане, то, как он падал вниз… А вот то, что было за этим – тут словно стена. Ничего. Пустота.
Брюс допил до конца, а потом заговорил.
- А что ты там делал?
- Ну, знаешь ли… - Беззаботно сказал Джокер, сопровождая слова плавным взмахом руки, - Гулял перед сном, дышал свежим воздухом, помог тем, кто искал неприятностей на свою задницу…
Брюс ни на секунду не поверил, но не стал спорить. У него просто не было на это сил. Он не испытывал иллюзий насчет того, как именно клоун «прогнал мелких ублюдков», но если Джокер кого-то убил, то ему нужно было это узнать.
- Ой, да ладно. Жив он и здоров, не заморачивайся. - Объявил Джокер, и нежно потрепал его волосы. – Хотя да, пройдет какое-то время, прежде чем он снова сможет мастурбировать.
Раздался короткий смешок, и Брюс повернул голову, пытаясь поймать взгляд клоуна.
- Что? – Начал он, но его прервали.
- Да ладно, успокойся. – Сказал Джокер. – Всего лишь несколько пальцев. Ничего страшного, заживут.
- Ты ему пальцы сломал?
- Ну, не все… мизинцы я оставил целыми.
-ДЖОКЕР!
- Чего!? – Клоун взмахнул руками, словно защищаясь. – Он заслужил. Хочет играть во взрослые игры – надо быть готовому к последствиям.
Брюс повернул голову обратно, посмотрел перед собой и с досадой вздохнул. Руки обняли его за шею, и он почувствовал, как щека Джокера прижалась к его щеке.
- Ну не надо, не дуйся, мышатина, - Проворковал клоун, а затем радостно провозгласил. – Я же его не убил!
Брюс ничего не ответил.
- Ну, кроме всего прочего, - продолжил клоун, - во всем этом есть и хорошая сторона. Парень понял, что был неправ и пошел по скользкой дорожке. Еще один юный житель Готэма вернется в колею жизни праведной, и все благодаря твоему покорному слуге.
Он шутливо ткнул кулаком в правую щеку Брюса.
- Можешь не благодарить, милый.
Брюс чувствовал досаду, но сейчас ничего поделать не мог. Так что он вернулся к тому, чтобы выяснить как можно больше подробностей о вечере, который полностью стерся из его памяти.
- А как я здесь оказался?
- Не буду утомлять тебя подробностями. – Объявил Джокер, отодвинулся от Брюса, и его рука снова зарылась в темные волосы. – Это было сложно, от меня потребовалось куча сил и ты мне должен новую машину. Ты загубил мне все сидения. Ну как, загрузил тебя, да?
Снова раздался смешок, но Брюс его проигнорировал, потому что до него наконец дошло, что он упустил что-то крайне важное. Какая-то новая машина? Если то, что сказал Джокер, было правдой, а пока то, что он видел и помнил вроде как это подтверждало, то Брюс ему должен чертовски больше, чем просто какая-то машина. Джокер спасает Бэтмена! Весьма, кстати, отрезвляющий опыт. Ему надо было свыкнуться с этой мыслью, но вскоре он сдался. Это было… Ну как-то уж слишком чересчур для него.
Так что он решил отвлечься от этой мысли, и, успокаиваемый ощущением пальцев, перебирающих его волосы, сосредоточиться на настоящем моменте. Итак, для начала надо разобраться в том, что мы имеем сейчас. Он лежал в кровати, а вот комната, где он находился, была ему совершенно незнакома. Вид из окна тоже особо не прояснял дело, так что было непонятно, где именно он находится. Не было слышно обычного городского шума и гудения машин, значит, скорее всего, они сейчас в каком-то отдаленном малонаселенном районе.
Тогда он решил внимательнее осмотреть комнату. В ней не было ничего, кроме кровати, тумбочки, и, когда его взгляд упал на пол, он наконец увидел, что же так занимало Джокера, когда он проснулся.
На полу было четыре горсти таблеток, рассортированных по форме и размеру, а за ними была целая линия маленьких кучек, где они уже были смешаны. И чьи они? Он снова посмотрел на иголку, которая была воткнута в вену на его левой руке, и, судя по всему, взгляд был таким выразительным, что ему даже не пришлось что-то дополнительно спрашивать.
- Ты не был особо в форме, когда я тебя сюда приволок, так что позвонил одному своему старому приятелю. Таблетки твои.
- А что это?
- Обезболивающее и антибиотики.
- Ох.- Брюс понял, что сморозил глупость. Ну конечно же. А что он еще ожидал?
За спиной раздался легкий смешок.
- По-моему, ты как-то разочарован, милый. Но если ты хочешь что-то посильнее, то это не проблема. Я могу это тебе организовать.
Брюс покачал головой, а потом его осенило. То, что он уже почти вспомнил, а потом, к сожалению, забыл. То, о чем вообще-то и надо было позаботиться в первую очередь. Он только сейчас осознал, что на нем не было ничего, кроме нижнего белья, а то, что пальцы Джокера сейчас перебирали его волосы, означало, что на нем не было и шлема, а это значит…
Тело инстинктивно напряглось, и пальцы замерли.
- Где мой костюм? – Спросил Брюс.
- Вон там. – Джокер махнул в дальний конец комнаты. – Боюсь, что его уже не починишь. Надо было его поскорее снять, а я не имел понятия, как все эти мудреные замочки работают.
На минуту зависла звенящая тишина, а затем Джокер продолжил.
- А, в смысле… Ну, да. Не волнуйся, шлем я не снимал, пока добрый доктор не ушел. – Джокер похлопал его по щеке. – Это милое личико смею созерцать только я.
Пальцы Джокера снова зарылись в его волосы, и волна облегчения затопила его грудь, и он со всей силы постарался его подавить. Совершенно неожиданный и тревожный порыв. Нельзя допускать.
- А шлем там же? – Спросил Брюс, кивая на кучу в углу. Ему в голову пришла еще одна мысль.
- Мммм… Угу… А что? – Подтвердил Джокер.
- Мне надо позвонить… - Брюс остановился, поймав себя на том, что чуть было не выдал имя своего дворецкого. А затем вспомнил, в каком он положении, и что было до этого, и что к ЭТОМУ привело. Да уж, теперь все эти предосторожности просто смехотворны. – Мне надо позвонить Альфреду. – Наконец закончил он.
Пальцы, которые накручивали на себя темные локоны, замерли, но не отдернулись.
- Сейчас?
И если бы Брюс так хорошо его не знал, то мог бы поклясться, что в голосе клоуна явно прозвучали жалобные нотки.
- Ему надо сказать, что со мной все хорошо. – Объяснил Брюс. – Ну, ладно. По крайней мере, что я жив.
Джокер кивнул, и явно неохотно выбрался из укромного уголка, в котором он свернулся за Брюсом. Он добыл шлем и протянул его Брюсу, так что тот прислонился к тому месту, где было его ухо и нажал на кнопку вызова. Альфред сразу же отозвался, и Брюс почувствовал укол совести, услышав усталость и тревогу в голосе старика. Он быстро развеял, как мог, все опасения и кратко обрисовал ситуацию.
- Где вы, сэр? – Спросил Альфред. – Я высылаю за Вами машину.
Все это время Джокер тихо и незаметно сидел на полу, продолжая свое медитативное занятие – брал по таблетке из большой кучки и складывал из них маленькую кучку по четыре штучки. А тут, услышав слова дворецкого, он резко обернулся и посмотрел на него через плечо. И когда глаза Брюса встретились со взглядом Джокера, он увидел в них что-то… что-то, просвечивающее под этим ослепительным изумрудным взглядом, тщательно там скрываемое, но все равно вырывающееся наружу. То, что ему так не хотелось замечать, и так не хотелось называть. И хотя разум приказывал не потворствовать желаниям, от понимания его сердце просто оборвалось в груди.
- Не стоит беспокоиться. – Ответил Брюс на предложение Альфреда. – Со мной все будет хорошо. Я с… - Он снова посмотрел на Джокера, тщательно и тщетно пытаясь подобрать слово, которое хотя бы близко смогло бы описать отношения, которые сейчас связывали их друг с другом. В конце концов он сдался. – С другом.
Теплота вспыхнула во взгляде клоуна, он тихо хохотнул, рассеянно кивнул и вернулся к раскладыванию по кучкам таблеток.
После еще нескольких уверений в том, что с ним все хорошо, да, все нормально, не надо беспокоиться, все будет в порядке, и да, к концу недели он обязательно вернется, Брюс закончил разговор и уронил шлем на пол.
Тишина. И никто из них не хотел ее нарушать первым. Наверно, надо было что-то сделать, или что-то сказать… Ну или хотя бы осмыслить то, что он сделал. Что заставило его это сделать. Но он был слаб, он устал, у него банально не было сейчас на это сил. И конечно, когда-нибудь об этом надо будет поговорить, но если у него сейчас есть возможность потянуть время, то почему бы ей не воспользоваться?
В желудке у Брюса забурчало, и Джокер снова на него посмотрел, на этот раз с улыбкой.
- Проголодался?
***
И вот так началась эта неделя, равной которой во всем богатом житейском опыте Брюса просто не было.
***
Если бы Брюса спросили, что бы он ожидал, если бы его оставили одного на попечении Джокера на семь дней, он бы просто рассмеялся бы такому шутнику в лицо. Он – на попечении у Джокера. Курам на смех. Ну, возможно, подумав, он ответил бы, что это был бы абсолютный кошмар. А вот реальность – она оказалась куда проще. Это было как-то очень по-домашнему – а он вообще хоть когда-нибудь употреблял это слово? – куда больше, чем он хоть когда-то мог представить. Ну если такое вообще можно сказать о процессе выздоровления от пулевых и ножевых ранений.
Первые пару дней Брюс мог только сидеть на кровати и наблюдать, как Джокер крутится вокруг него, выполняя малейшее желание, начиная от смены повязок и проверки ран и кончая попытками покормить его с ложечки.
- Твои руки должны быть в покое, - Настаивал Джокер. – Это приказ доктора!
- Вот уж думаю поднять вилку до рта – это не такая уж смертельная нагрузка, - возражал Брюс, но в конце концов был вынужден сдаться. Если уж клоун так жаждал кормить его с ложечки, то он не собирался по этому поводу с ним ссориться.
Ничего удивительного, что Джокер не умел готовить. Он никогда не выглядел как человек, который регулярно и хорошо питается, так, перехватывает что-то на ходу, максимум – разогревает готовые блюда в микроволновке или заказывает что-то на вынос. Так что для Брюса это был довольно интересный опыт – пища значительно отличалась от той диеты, к которой он привык, и которую Альфред разработал специально для того, чтобы поддерживать его тело, вынужденное выдерживать повышенные нагрузки во время ночных вылазок для борьбы с преступностью. Он заметил, что сам Джокер едва притрагивается к своей порции, так что Брюс его за это немного поругал – и Джокер сдался и тоже стал подчищать свою тарелку. И только чуть позже Брюс осознал, что только что выносил мозг самому опасному и смертоносному психопату в городе.
Ворчит и пилит Джокера.
Как скучающая домохозяйка.
Боже ты мой.
На второй день капельницу торжественно сняли. Это был момент триумфа. И так путь в туалет был сплошным приключением, и без бесконечного запутывания в проводах, капельнице и попытке куда-то пристроить эту чертову вешалку. И тут он понял, почему Джокер так одержимо занимался сортировкой этих таблеток. Оказывается, каждая кучка – это была одна из доз, которые надо было принимать три раза в день, и каждую дозу клоун положил в маленький пластиковый стаканчик, так что Брюсу надо было просто взять стаканчик и опрокинуть в себя его содержимое. Это была мелочь, но сделать подобное – это было и смешно, и как-то так трогательно, что Брюс даже опешил, не зная, как переварить такую заботу.
Вообще, все то время, пока они были вместе, Клоун Принц Преступного Мира был на удивление предупредителен, мягок и заботлив, было просто невозможно поверить, что он – и безжалостный жестокий упырь, заливающий кровью улицы Готэма – один и тот же человек. И он даже не мог представить, что Джокер настолько опытен в том, как надо жить с кем-то и по-настоящему заботиться о ком-то. Причем без всякой задней мысли. Нет, конечно, мысль, что что-то да должно за всем этим стоять, посещала Брюса, как же без этого. Но каждый раз он не мог найти мотива. Джокер ничего от него не требовал. И как бы он ни присматривался, как бы не размышлял над его словами и действиями, как бы не искал двойного дна… Он не находил его. Ладно, его бы он просто еще раз пытался таким образом залезть в штаны к Брюсу, он бы это понял. Тогда бы появился хоть какой-то смысл.
Так что все попытки осмыслить мотивы психа в очередной, очередной и очередной раз приводили к неудаче. Зачем он так ломался и насиловал свою природу, чтобы ему помочь? Да, Джокер сотни раз декларировал, что он не хотел бы потерять своего драгоценного Бэтса, потому что для него больше нет равного противника в их маленькой азартной игре, но разве не было бы намного проще просто позвать помощь, убедиться, что его подберут – и смотаться как можно дальше и как можно быстрее? Зачем же он жаждет сам ухаживать за Брюсом? А еще ему приходил на ум тот взгляд, то, что промелькнуло в этих изумрудных глазах, когда Альфред предложил забрать Брюса, и почему-то ему казалось, что это было то же, что светилось в глазах Джокера во время их последней близости. И это было также неожиданно и удивительно, как чувствовать непрошенную нежность, с которой его пальцы зарывались в волосы или поправляли бинты. Это ведь неправильно, не должно быть никакой нежности, нет, даже тени нежности между ними – да Госсподи, за все эти годы в их отношениях даже близко около и намека ни на что подобное не было – а вот она была, здесь и сейчас, и он просто купался в ней.
И где-то там, глубоко внутри, куда не проникали все эти надуманные возмущения и запреты, часть его просто упивалась этим и мурлыкала от восторга.
И Брюс все ожесточеннее пытался вытравить из себя эту негу и нежность, которые упорно пытались отвоевать место в его душе. Нет. Нет. Он не собирается этим наслаждаться. Он не позволит все больше и больше усиливаться этому теплу и приязни, нежности в своем сердце. Не позволит. Он сильнее.
А ведь именно поэтому он совершенно не беспокоился ни о чем и лежал, полностью расслабленный, в удивительно удобной кровати. Ведь именно поэтому он без возражения принимал все те маленькие знаки внимания, все мимолетные ласки и легкие поцелуи, которыми усыпал его Джокер в течении дня. Ведь именно поэтому каждую ночь он позволял ему обнимать себя и засыпать рядом, удивляясь, насколько же идеально их тела совпадают друг с другом.
Да. Не позволит. Так он думал. До того, последнего дня, и именно в этот день он понял, как далеко он уже зашел, думая, что все еще полностью контролирует свои чувства.
***
Комнату заливало рассеянное оранжевое свечение. Это было первое, что он увидел, разомкнув глаза. И был ли это предрассветный морок, или наоборот, закатный – судить было сложно. Он пытался следить за временем, пока был здесь, но через пару дней забросил это дело, потому что сейчас следить за течением времени было ни к чему. Рядом с ним, растянувшись на животе, уткнувшись в подушку, дремал Джокер. Лицо его было наполовину повернуто к Брюсу, а для того уже стало чем-то вроде привычки наблюдать за Джокером, когда тот спит. Когда он спал, то в его теле не было и следа этой нервной излучающейся во все стороны маниакальной энергии, мышцы расслаблялись, острые углы и резкие черты сглаживались. Своей странной андрогинной красотой Джокер притягивал Брюса куда больше, чем тот позволил бы себе в этом признаться, и лишь в такие моменты, когда Джокер спал и не знал этого, Брюс позволял себе им любоваться.
Обычно Брюс сопротивлялся искушению дотронуться до него, не желая тревожить, но, понимая, что срок пребывания подходит к концу и не зная, представится ли ему еще хоть когда-нибудь такая возможность, он наконец все же позволил себе поддаться импульсу. Его кожа была мягка и тепла, и палец Брюса пробежался по виску, подбородку, а затем, осмелев, погладил его еще, и еще. Челка залезла на закрытые глаза Джокера, и он аккуратно постарался убрать непокорные волосы. Несмотря на то, что он пытался сделать это как можно нежнее, Джокер все же почувствовал прикосновение и проснулся. Он не открыл глаза, а только прижался к нему ближе, все же как-то инстинктивно ухитряясь не потревожить заживающие раны.
Лицо Джокера уткнулось в сгиб шеи Брюса, и он бессознательно повернул голову, зарываясь носом в копну зеленых волос и вдыхая их аромат. Джокер пах странно, загадочно и необычно. Впрочем, что еще было ожидать от этого человека. Этот запах притягивал, манил, навевал странные мысли и фантазии. И снова он не задумываясь поддался желанию и сделал несколько глубоких вдохов, позволяя запаху окутать себя и заполнить до краев. Мягкие губы, прижатые к его шее, дрогнули, сложившись в сонную улыбку, а затем слегка подались вверх, безмолвно умоляя о поцелуе. Брюс подчинился, но одного поцелуя явно было недостаточно, и он сам уже потянулся за еще одним, а потом еще, соединяя их губы вновь и вновь.
А затем Брюс почувствовал, что он уже сам углубляет поцелуй, его язык пробегал по нижней губе Джокера, спрашивая позволения, которое сразу же было получено. Их рты слились, языки сплетались и пробовали друг друга, и каждое прикосновение словно зажигало маленькие молнии, которые устремлялись в само нутро Брюса. Пальцы скользнули в волосы на затылке так естественно, словно именно там им и было самое место, и руки Брюса тоже двинулись, ощущая под пальцами ласковый шелк рубашки, которую надел Джокер перед тем, как лечь с ним в постель, а затем нырнули под ткань и начали путешествовать по обнаженной гладкой коже его спины.
И так они оба лежали, и только трогали друг друга, наслаждались вкусом друг друга, поцелуи разрывались, но не заходили дальше аккуратного покусывания подбородка, и снова они соединялись, не находя силы оторваться друг от друга. Это было мягко, медленно, томно, в комнате было совершенно умиротворяюще спокойно, и все было залито это сверхъестественным мягким оранжевым свечением. И Брюсу казалось, что мир застыл только ради того, чтобы подарить им этот чудесный момент мира и счастья. Это было до тошноты романтично для человека, который никогда и в грош не ставил такую чушь, но в этот момент он почувствовал, что же в этом находят другие.
Джокер потянулся, и его рука переплелась с рукой Брюса, потянув ее на себя, к пуговицам на его рубашке. Брюс понял намек, и начал расстегивать пуговицы, одну за другой, медленно, в этом странном тягучем ритме, который ими завладел. И когда последняя пуговица была расстегнута, его руки скользнули вдоль торса клоуна, устремившись к плечам, а затем вниз, по плечам и предплечьям, помогая избавиться от одежды. Все это время они не прекращали целоваться, и Брюс задался вопросом, а сможет ли он вообще по своей воле от него оторваться.
Джокер закинул ногу на бедро Брюса, опять же очень аккуратно и бережно, не дотронувшись ни до одной повязки. Его грудь тесно прижалась к груди Брюса, и каждый чувствовал возбужденный член другого, надавливающий на живот. Когда рука скользнула между ними, устремляясь вниз, Брюс почувствовал, как его пульс участился, но она пошла вовсе не туда, куда он рассчитывал. Поцелуи на время замерли, и Брюс посмотрел вниз, увидев, что белая рука зарылась в собственное нижнее белье Джокера, и когда он поднял взгляд, то увидел озорную улыбку, растекшуюся по губам клоуна.
- Твоя рука еще не совсем готова для такого рода работы, – промурлыкал он.
Брюс уже совсем собрался протестовать и напомнить, что у него вовсе не одна рука, но Джокер его остановил.
- Тщщщ.. Просто расслабься, милый. – Губы клюнули кончик носа Брюса. - И наслаждайся зрелищем.
Они снова начали целоваться, и Джокер подтянул ногу чуть выше. Это маленькое движение, вкупе с пониманием, что Джокер собирается делать, было достаточным для того, чтобы кровь Брюса хлынула вниз. Бедра клоуна сместились, найдя самый удобный угол, а его рука начала двигаться. И тут Брюс обнаружил, что все-таки есть одна вещь, которая может его заставить прекратить целовать Джокера. Позволяя своим губам неторопливо пробегаться по его подбородку, шее и плечам, Брюс прислушивался, как менялся ритм дыхания Джокера. Это изменение было замедленным, как и движение белых пальцев по белому члену, как и все, что было до этого, и порыв теплого дыхания ласкал ухо Брюса с каждым выдохом.
А вот пульс Джокера – это было совсем другое дело. Когда Брюс надавил на точку между подбородком и шеей, он почувствовал, как тот колотится в его кончики пальцев в бешенном темпе, и задался вопросом, не готов ли Джокер кончить уже прямо сейчас. Его дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, бедра начали непроизвольно покачиваться, но только когда Брюс медленно и трепетно прошелся языком по горлу клоуна, ему удалось вырвать у него сдавленный стон. Обрадованный реакцией, Брюс продолжил эксперимент, вылизывая, посасывая кожу и слегка прикусывая ее кончиками зубов, прокладывая замысловатый маршрут вокруг ключиц и по груди, пока его руки слегка поцарапывали торс Джокера.
Когда рука обернулась вокруг его плеч и лоб уткнулся в изгиб шеи, Брюс уже точно мог сказать, что Джокер уже почти готов. И Брюс бы солгал, если бы сказал, что не был бы этому рад, потому что этот мучительно сладкий ритм, эти соблазнительные вздохи, стоны, пыхтение, порывы дыхания, которые срывались с губ клоуна, уже настолько завели его самого, что его собственное тело уже умоляло о разрядке. Он никогда не думал, что ощущения от того, как он смотрит на мастурбацию другого человека, могут быть настолько мощными, но эта теплая нега, которая окружала их, словно в десятки крат усиливала каждое ощущение, которое испытывало его тело.
Оргазм Джокера приближался, но, не доведя до него самую малость, он остановился. Брюс уже собрался спросить, что не так, но слова так и не сорвались с его языка, им помешал долгий и глубокий поцелуй, в который его увлек Джокер, и пока Брюс отвлекся, его мягко толкнули, повалив на спину. Брюс почти не заметил, как его освободили от нижнего белья, и даже не понял, откуда взялся лубрикант, пока Джокер не откинулся и не положил его в пальцы Брюса, а затем снова наклонился, соединяя их рты.
Брюс ладонью охватил лицо Джокера в мягкую чашечку, и проглотил стон, который сорвался, когда клоун впустил в себя палец, подготавливая себя к тому, что должно было последовать далее. Их языки двигались в одном ритме с этими пальцами, сначала с двумя, потом с тремя, медленно растягивающими, прокручивающимися, двигающимися то внутрь, то наружу. Воспоминание о том, как пальцы Брюса когда-то делали то же, отчего тело на нем так бесстыдно извивалось, всколыхнулось в нем, и только еще сильнее возбудили его. Джокер подавался вперед и назад, и его зад каждый раз при этом задевал возбужденный член Брюса, так что уже скоро оба просто пылали от нетерпения.
Медленно пальцы были вынуты, они слегка переместились, Брюс сел прямее, а Джокер оседлал его бедра. Пальцы, все еще в лубриканте, сомкнулись на члене Брюса, лениво скользя вверх и вниз, и не было для него ничего более завораживающего, чем смотреть на лицо Джокера, упивающегося тем, как он нежит и заставляет таять под собой другого. Они неотрывно смотрели друг на друга, когда Джокер опустился на его член, прикусывая нижнюю губу, ощущая внутри себя медленное скольжение, ощущая, как Брюс заполняет его, и они не могли оторвать глаз друг от друга в последовавший за этом момент недвижимой тишины. Брюс думал, а ощущает ли клоун то же головокружительное и пьянящее чувство, что и он сам, а затем они снова целовались, и Джокер начал двигаться, и голова Брюса закружилась, глаза сами закрылись, и он полностью отдался волне ощущений, заполнившей его без остатка.
Это было так медленно, каждое движение неспешно, и он наслаждался и смаковал каждый оттенок переживаний. Брюс снова вдыхал аромат, исходивший от оседлавшего его мужчины, смаковал вкус губ, прикасавшихся к нему, дивился плавному танцу крепких мускулов под сливочно-белой кожей. Он вслушивался как в песню в каждое дыхание этого странного, ужасающего и прекрасного человека, и приступы боли, которые периодически прошивали еще не зажившую рану на талии, только подстегивали жар, который распалялся между ними.
Руки Джокера вытянулись вперед, вцепившись в изголовье кровати над его плечами, неповрежденная рука Брюса сжимала его талию, помогая изогнуться так, чтобы он мог направить толчки в ту точку, каждое прикосновение к которой вырывало из его рта полузадушенный вскрик. Эти звуки были настолько полны похоти, что каждый раз все в животе у Брюса переворачивалось, и он чувствовал, что уже близок к оргазму. Его рука сместилась с талии Джокера и сомкнулась на эрекции, которая уже просто умоляла о заботе, и тот вознаградил его за это долгим гортанным стоном. Вцепившись в волосы Брюса, чтобы притянуть к себе его лицо, Джокер впился в него таким поцелуем, который тот будет помнить до конца своих дней, и томный темп, которого они придерживались все это время, начал возрастать. Не так уж сильно, но достаточно, чтобы каждый толчок стал чуть глубже, каждый рывок – жестче, а каждое движение ладони сильнее. Пальцы в волосах Брюса ужесточили свою хватку.
Джокер задыхался, тяжело дыша Брюсу в рот, и он почувствовал, как мускулы, охватывающие его, сжались в спазме, когда клоун кончил, дернув бедрами, прогнув спину, и с его губ сорвалось «Брюс!». И слышать свое имя – не Бэтси, не Дорогой, или еще какое-то дурацкое прозвище, которыми он годами его осыпал, а свое настоящее имя – которое тот кричит во время оргазма – это было уже чересчур для Брюса, его голова откинулась, и он пролил все до капли в содрогающееся тело клоуна.
И, казалось, прошла вечность, прежде чем они оба снова вернулись к реальности. И когда Брюс начал приходить в себя, его уже осыпали поцелуями, Джокер, похоже, поставил себе задачу поцеловать каждый доступный ему миллиметр кожи. Все еще закрыв глаза, Брюс позволял это с собой делать, наслаждаясь этой нежной и благоговейной лаской, и мечтая только о том, чтобы он мог застыть так навсегда. Его сердце колотилось в груди, и он понимал, что это уже не только из-за физической усталости. Это было то самое головокружительное чувство, которое переполняло его в тот прошлый раз, когда они были вместе, только куда сильнее. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, как-то осознать, что же с ним происходит, но это значило нарушить эту теплую негу, в которую он был погружен, и Брюс просто не мог себя заставить это сделать. Честно – не хотел. Господи помилуй, но он просто не мог себе представить, чего вообще он мог бы желать сильнее, и осознание этого и пугало, и восхищало его, и готово было раздавить своей мощью.
Когда губы, покрывавшие его поцелуями, наконец добрались до его губ, они были жадно и нетерпеливо захвачены. Он не желал, чтобы они останавливались. В конце концов, все же они насытились друг другом, и пара устроилась щека к щеке. Брюс так и не открыл глаза, не желая впускать в себя реальность, а еще больше – не желая, чтобы эти такие внимательные изумрудные глаза сейчас взглянули в них и другой, со своим сверхъестественным чутьем прочитал все те мысли, которые сейчас бушевали у него в голове. И когда руки сомкнулись вокруг его шеи, притягивая в нежные объятья, Брюс положил голову ему на плечо, тихо благодарный возможности еще хоть ненадолго понежиться в уютном тепле.
Позже, когда они привели себя в порядок, сменили простыни, а все раны Брюса были тщательнейшим образом снова осмотрены и ухожены, они оба полулежали в постели, Брюс опирался спиной на грудь Джокера, который опять забрался ему за спину и медленно кончиками пальцев массировал кожу головы, накручивая волосы на пальцы.
- Знаешь, милый, - начал Джокер, разбив своим тихим голосом уютную тишину, - По-моему, у меня кинк на твои волосы.
Наверное, Брюсу следовало улыбнуться, а возможно даже и рассмеяться на этот комментарий, но он был слишком занят попытками обдумать то, что случилось около двух часов тому назад. Он чувствовал беспокойство, понимая, что все подходит к концу, и ему пора уже возвращаться в Уэйн Манор, к своим обычным будням, снова стать Бэтменом, и навсегда покинуть этот уютный мирок на двоих, который они успели создать. Было очень трудно это признавать, но Брюс, на самом деле, хотел остаться. И больше он не мог игнорировать этот факт.
Они оба провели эту неделю не отрываясь друг от друга, целуясь, обнимаясь, ели, болтали и, в конце концов, занимались любовью. И при этом у Брюса ни разу даже не возникала мысль ударить его, несмотря на то, что подчас они спорили друг с другом довольно жарко, и теперь было очевидно, что Джокер и Бэтмен – не просто враги. Их отношения стали куда более запутанными и сложными, и Брюс понимал, что это он несет за них ответственность. Он это начал, однажды поддавшись порыву, который уж слишком долго сдерживался.
И снова перед ним был выбор – оставаться или идти. Только на этот раз выбор предлагал не Джокер. Он сам поставил его перед собой.
Позволить вещам происходить, позволить развиваться этим странным и сложным отношениям, наслаждаясь редкими мгновениями с человеком, который был полной его противоположностью во всем, во всех смыслах – или уйти, навсегда закрыть за собой дверь и не возвращаться даже мысленно к этому, и жить дальше с чистым сердцем, не кривить душой, не идти на компромиссы с совестью и вернуть, наконец, себе мир и спокойствие? И это было очень нелегкое решение.
Вопрос, который мучал Брюса сегодня с момента пробуждения, снова начал крутиться в голове. И прежде чем он осознал, что творит, он спросил его:
- Зачем ты все это делаешь?
Пальцы, перебиравшие его волосы, замедлились, но не остановились. И, через несколько мгновений, последовал ответ:
- А разве это не очевидно?
Ну да. И если отбросить все сомнения в сторону, да. Конечно.
И Брюс не знал, к худу это было – или к добру.