Вот и перевела 49 главу. Честно скажу, текст дался мне тяжело. Построение предложений мозговыносящее, пришлось импровизировать и попытаться подогнать всё под русский язык.
Предупреждаю, что перевод местами может быть несколько вольным, но смысл остался тот же. Надеюсь меня не сожрут заживо)
Вот вам шикарного Джокера для затравочки
Перевод: ~Адарджи~
Оригинал: into-entropy.livejournal.com/25333.html
Авторы: loony_lucifer & razothredfire
Жанр: слэш, ангст, драма, психология, насилие.
Рейтинг: NC- 17
читать дальшеКогда он вышел, Брюс очистил себя, а затем отправился в библиотеку. Томик Ницше всегда был под рукой в поместье Уэйнов, просто так, чтобы Брюс мог поговорить хоть о чем-то вместо того, чтобы лезть на стены, пытаясь развлекать гостей. Колоду карт тоже было не трудно найти. Однако, следующий запрос Джокера несколько озадачил его надзирателя. Что-то, что ему понравится… Брюс провел руками по корешкам книг на полках. Сунь-Цзы, Макиавелли… Такие книги точно не должны попасть в руки Джокера на данный момент. Или вообще когда-либо. Брюс нахмурился и решил, что поищет что-нибудь, что устроит Джокера чуть позже. А сейчас он взял то, что было и ему пришлось вернуться вниз, в комнату в самом дальнем углу его логова.
Джокер по-прежнему дрейфовал в темной бездне без сновидений, его тело и разум словно оцепенели. Если бы он был в сознании, он бы обязательно пожаловался Брюсу не только на излишнюю сонливость и полную беспомощность в реакциях, если бы что-то случилось, но он был накачан наркотиками настолько, что не мог даже уследить за происходящим вокруг. Альфред, если бы захотел, смог бы спокойно подойти к кровати и убить его менее, чем за две минуты.
Вместо дворецкого в комнату вошел молодой миллиардер, который приходил к нему во снах, и тихонько положил книги и карты на тумбочку, а затем расправил одеяло, которое начало сбиваться в неудобный клубок вокруг конечностей Джокера. Брюс сидел рядом с ним и просто наблюдал за ним. Сейчас было удивительно спокойно, а напряженность и беспокойство после недавнего «хирургического экспромта» трансформировались в своего рода блаженство.
Но, как бы спокойно сейчас ни было, было как-то непривычно видеть Джокера таким пассивным, таким тихим. Даже когда мужчина спал спокойно, как правило его лицо подрагивало. В таком глубоком наркотическом сне даже глаза не двигались за закрытыми веками. Если бы не регулярное движение груди, говорящее о стабильном дыхании, можно было бы спутать мужчину с безжизненной куклой.
День клонился к вечеру и, когда Брюс оставил его, наконец, он облачился в доспех и выскользнул в ночь. Не было никаких предположений, когда Брюс вернется, но он всё же надеялся, что в городе будет тихо этой ночью. Выбравшись из убежища на узкие улицы за пределами Готэма, Брюс включил радиоприемник и попытался установить связь с Бэтменом внутри себя.
Джокер проснулся часы спустя. Освещение в убежище было тусклым, так что невозможно было понять который сейчас час. Мутный взгляд скользнул на тумбочку рядом с кроватью, приметил несколько книг и колоду карт, как он и просил, но не было никакого признака присутствия кого-либо в комнате. Сейчас, по крайней мере. Сложно было сказать сколько времени прошло с тех пор как он отрубился и как долго ему придется ждать, прежде чем кто-нибудь вернется в комнату.
Далеко в противоположном углу пещеры Альфред сидел у мониторов, наблюдая за передвижениями Брюса по всему Готэму. Пока что Рыцарь просто патрулировал территорию. Сегодня ночью ему было достаточно и этого. Связываясь с Альфредом посредством приемника, он не мог найти себе места. Он по-прежнему чувствовал себя в большей мере Брюсом Уэйном, а не Бэтменом. Дворецкий попытался немного утешить его, но он не так много мог сделать. Альфред в каком-то смысле понимал его… Брюс очень расплывчато объяснял ему, но дворецкий должно быть был слеп, чтобы заметить, что для того чтобы стать Бэтменом, Брюс должен был установить связь с несколько иным типом мышления. Тем, который он не хотел и не обязан был показывать всем, кто знал его. Ему нужно было уйти куда-то, где гораздо темнее, туда, куда Брюс Уэйн обычно не пошел бы, но сегодня его разум слишком часто возвращался назад в убежище, к спящей фигуре, чтобы сделать такое. Брюс кратко обрисовал ситуацию, но Альфреду и не надо было много слов, чтобы предположить, что события сегодняшнего дня были слишком насыщенны. В конце концов, Альфред знал, что Брюс будет молчать, чтобы дворецкий оставил свое вечное наблюдение за ним по мониторам, чтобы Брюс спокойно мог разобраться со всем сам. Он делал так и раньше. И, конечно, было достаточно простого:
- Альфред?
- Да?
- Думаю, у меня появилось дело. Я вызову тебя, если появится что-то, с чем я не смогу справиться.
И связь оборвалась. Альфред вздохнул и выключил экран, за которым наблюдал до этого.
Слабый звук достиг ушей Джокера, а затем раздался мужской голос. Пытаясь сесть, ему с трудом удалось прислонить к изголовью кровати. Трудно контролировать тело, которое не чувствуешь.
- Бэт? Это ты?
Псих не был доволен ни тем, насколько слабо звучал его голос, ни последующим за этим молчанием.
Услышав голос Джокера, Альфред остановился на полпути и двинулся вниз по коридору. Итак, безумный протеже Брюса проснулся и вполне дееспособен. Дворецкий последовал в его комнату после секундной нерешительности. Он мог бы игнорировать Джокера и дальше, как он, собственно, и поступал в эти дни, но… сейчас появилась возможность немного рискнуть с сумасшедшим. Отношения между ними были натянутыми, что и не удивительно, но это же и раздражало.
Джокер пытался поговорить с ним, когда они играли в карты. Как бы Альфред ни не доверял сумасшедшему, он пытался ответить тому взаимностью, потому что это был такой редкий момент откровенности, но… это была максимально возможная гармония, какой они могли достигнуть между друг другом. Это скользило сквозь пальцы, как вода. Он подозревал, что ни один из них не знал наверняка, действительно ли оба они хотели найти способ мирного сосуществования, но он не мог игнорировать тот факт, что Джокер пытался поговорить с ним.
Итак, Альфред вошел в дверь, остановившись на пороге, чтобы израненный мужчина мог увидеть его.
- Это всего лишь я.
Он заметил тот момент, когда в мутном взгляде Джокера любопытство и надежда сменились разочарованием. Препараты замедлили его способность обрабатывать информацию.
- О… Он ушел, да? Уже ночь?
Для него было странным что Альфред даже не удосужился ответить, ещё немного войдя в комнату. Они оба неотрывно и настороженно разглядывали друг друга, испытывая при этом неловкость и наблюдая за следующим шагом друг друга. Это сделало молчание в комнате напряженным. Понимание того, что они внизу, в убежище, под землей, делало этот момент ещё более необычным.
- Да. Он ушел час назад, - ответил дворецкий, а затем со вздохом добавил: - Это длинная ночь.
Худой мужчина в постели принял этот ответ, растерянно нахмурив лоб и глядя на Альфреда.
- Итак… Зачем ты здесь? Обычно ты присматриваешь за Бэтом или прячешься где-то, чтобы не натыкаться на меня. Что, внезапная смена сердечных наклонностей? Или Брюс сказал тебе побыть нянькой, а не дворецким? – Спросил он, скривив губы в отвращении при мысли об этом.
- Он мне такого не говорил. - Лицо Альфреда нахмурилось. Быть высмеянным преступником никогда не входило в его планы и не было приятным опытом. И он, кажется, как всегда попался на одну и ту же уловку. – Я услышал Вас, когда проходил мимо.
На самом деле он и сам не знал, почему решил отступиться от своего извечного противостояния с этим человеком. Просто он думал, что не стоит оставлять мужчину одного после пробуждения, не знающего о том, где был Брюс.
- Но ты мог бы проигнорировать меня. Я мог бы кричать и вопить здесь вечно, и никто бы меня не услышал, - отметил Джокер. Его лицо постепенно разглаживалось, сменяясь несколько осторожным выражением. – Вот только не говори мне, что я задел что-то нежное и ранимое в твоей душонке. - Он не мог поверить, что дворецкого вообще можно чем-то зацепить или растрогать. Если уж Брюса было сложно поколебать, то Альфреда и вовсе невозможно.
Дворецкий выдал длинный страдальческий вздох.
- Пройдет не один час прежде, чем он вернется. Прошу прощения за то, что показал Вам то… «нежное и ранимое в моей душонке».
Джокер был неприятен, конечно, но по крайней мере он не закричал на Альфреда, не пытался выставить его вон из комнаты. Он, конечно, всегда вёл себя так, словно опасался за свою жизнь в присутствии дворецкого и в зоне слышимости Брюса. Альфред подозревал, что в таком поведении было больше желания выжать хоть каплю выгоды из сложившейся ситуации, чем честности, но это не останавливало Джокера в его играх.
- И вовсе не обязательно ехидничать. Просто не похоже, чтобы ты стал нянчиться с кем-то кроме своего «сынка». Могу только представить, как бы ты с ним носился, будь он девчонкой. Люди всегда больше защищают девчонок…
Дворецкий не двигался, не делая никаких угрожающих движений или подозрительных жестов, но он и не уходил.
Во-первых, Альфред был немного отвлечен. Он был всем для Брюса, когда родители покинули его, но даже тогда, взращивая Уэйна под своей опекой, конфликты и непонимание между ними возникали чаще, чем хотелось бы.
- Если Вы так думаете, то Ваши представления о подростковом возрасте Брюса максимально далеки от реальности.
- Мда? Тогда скажи мне, насколько я далек. Что-то я сомневаюсь, что ты избавил его от этих мрачных настроений и иррациональной муки вины. Или, по-твоему, он не застрял в своих воспоминаниях? Ты не можешь остановить его превращение в нечто иное, чего ему так не хватает. Судя по тому, что я видел, когда он хочет чего-то, ты из кожи вон лезешь, прогибаешься и даешь ему это или соглашаешься со всеми его планами. За несколькими исключениями, - поправил сам себя Джокер, потирая двумя пальцами корку на заживающей ране от пулевого ранения на груди.
Руки Альфреда сложились на груди, а сам он сделал ещё шаг в комнату.
- Из всех планов, что были в жизни Брюса, поверьте мне, этот один из лучших. А учитывая, что человек облачается в Кевлар, выглядит как летучая мышь и выходит на борьбу с преступностью среди ночи, то это уже о чем-то говорит. – Альфред подался немного вперед, мысленно сравнивая нынешнего Брюса с тем, прошлым. – Мы сражались бок о бок много, много раз. И между нами всегда было понимание.
Джокер издал сухой смешок, не веря своим ушам.
- Значит, я был прав, а? Ты напуган моим присутствием рядом с ним, потому что я – это то, чем он мог и всё ещё может стать? – Часть его изнывала от любопытства прежде, чем он смог остановить себя, вопрос слетел с его губ: - Почему ты так переживаешь за него, ведь он на самом деле не родной сын тебе? Многие люди даже к своим родным детям так не относятся.
- Это не имеет значения, - покачал головой Альфред, даже не задумываясь. – Он был под моей опекой с самого начала. Работа на Уэйнов всегда была для меня чем-то большим, чем просто работой. Когда он потерял своих родителей, сразу стало ясно, что у него остался только я, только от меня он теперь зависел. – Дворецкий стоял ровно, с неестественно прямой спиной, но он привык к такой осанке, так ему было комфортно. Он был уверен, что стоит достаточно далеко от Джокера, чтобы не навязываться. – И нет, я не испугался того, что он станет таким как Вы. Я не думаю, что многие люди могли бы быть как Вы. Есть и другие способы самоуничтожения, которые он мог бы выбрать. Некоторые он испробовал… Дети богатых родителей часто объединяются вместе, превращая мир вокруг них в одну большую игровую площадку, наблюдая, кто сможет зайти дальше, словно это один большой вызов для них. Те из них, кто преуспел в этой игре почти всегда оказываются в худшем положении в итоге. И у Брюса всегда был интерес к… тому, для чего он не был предназначен, чего он не должен был хотеть.
Альфред предполагал, что нормальные дети проходят обычные годы подросткового бунта. Но наследник Уэйнов и его сверстники… Подростковый бунтарский дух до сих пор иногда вспыхивает над их головами.
- И ты думаешь, что я самый яркий пример того, чего он не должен хотеть. – В его голосе не было вопроса, он просто констатировал то, что они оба и так знали. – Я не знаю, что я должен сделать, чтобы доказать тебе. Я не хочу обидеть Бэта, у меня нет намерений когда-либо сделать это, и я делаю всё возможное, чтобы сделать его счастливым. Каким-то образом мне удавалось делать это довольно долго, хотя в последнее время мне кажется это почти невозможным.
Его на самом деле не волновало, согласен с ним дворецкий или нет. Джокер был больше озабочен их намечающимся перемирием или соглашением, если угодно.
Голова дворецкого слегка склонилась набок, а во взгляд прокрался невысказанный вопрос.
- Я начинаю замечать кое-что. Надеюсь, Вы знаете. Каждый день он заботится о Вас, а Вы до сих пор не причинили ему боль, - произнес Альфред, вздыхая и пытаясь найти нужные слова. – Вам нравится разрушение, Вам нравится убивать… Вам нравится конец всего и вся. Уже только по одной своей сути Вы – одно из тех, чего он не должен хотеть. – В его тоне не было ни обвинения, ни снисхождения. Он хотел, чтобы этот сумасшедший человек понял его. – То, чем Вы были до того, как пришли к нему не может быть тем, чего он хочет. Но… Но Вы выбрали… Сдерживать себя. Я признателен за это. Это кое-что значит для меня. – Дворецкий слегка неловко сглотнул на этих словах. – Это не значит, что я не вижу кто Вы такой… Кем Вы будете всегда и кого даже Брюс не сможет изменить, как бы он ни пытался. Но я вижу сколько усилий Вы прикладываете, чтобы сдержать себя. И если вы не сделали бы этого, я всё равно стоял бы между ним и вами с ружьем в руках. Но я не сделаю этого, больше нет.
Альфред слегка кивнул, словно подтверждая свои же слова и желая помочь Джокеру почувствовать себя лучше.
- Хорошо. Тогда ты понимаешь. – Мужчина хотел было лечь, но тело плохо слушалось его. – Бэт не совсем понимает, недостаточно. Это очень… Разочаровывает. Это тяжело. Я не привык так… так стараться, чтобы не расстроить кого-то другого.
Ему было легко сказать это, чтобы другой человек понял его. Было даже приятно, что ему не пришлось объяснять всё Альфреду буквально на пальцах. Они оба знали, что он был монстром и всегда им будет.
- Я полагаю, что это и есть разница между мной и ним, - медленно сказал Альфред. – Вам не нужно, чтобы Вы мне нравились, чтобы я чувствовал хоть что-то к Вам, не так, как Вы нуждаетесь в этом от него. Но я также могу принять Вас. Когда Вы просите чего-то от кого-то, становится немного сложнее увидеть все Ваши слабости и недостатки, - он позволил себе небольшое издевательство. – Не то, чтобы я призывал Вас не делать этого. Но каждый хочет верить, хоть немного, что его возлюбленный не совсем монстр. Хотя… Учитывая, что за то время, что Вы были здесь Вы сумели почти полностью окрутить его, Вы можете считать себя невероятным везунчиком.
- Я удивлен, что это так хорошо сработало, учитывая, как он упрям, - вздохнул Джокер, наконец, расслабившись и откинувшись на подушки. – Он недооценивает меня. Есть ещё очень много вещей, которые он не понимает, но что если понимание этого заставит его уйти? Тогда я бы хотел, чтобы он никогда этого не узнал. – Понемногу знакомая ухмылка появлялась на лице сумасшедшего, его глаза заблестели. – Так долго без язвительных комментариев или нападения? Я впечатлен.
Губы дворецкого немного дернулись вверх, но и только.
- Аналогично, - ответил он, тем временем наслаждаясь краткой передышкой между напряженностью, всегда сквозящей между ними двумя. – Я думаю, что на подсознательном уровне он всё это понимает, подозревает. Но вера – сильная эмоция. Так или иначе, Вы, кажется, заслужили его веру в Вас. Хотел он этого с самого начала или нет.
- Возможно, потому что он начал замечать намеки на то, что я готов сделать и на что готов пойти ради него. Убеждение меня прекратить перетаскивать его на мою сторону тоже сыграло свою роль, - рассмеялся Джокер. Ему всё ещё было горько от того, что Брюс разрушил его взгляд на мир, но он всегда быстро адаптировался к происходящему вокруг. Он брал то что есть и строил из этого что-то новое, чтобы продержаться ещё немного. – Не будь таким жестким. Присядь. Я не кусаюсь.
- Я скорее поверю, что Вы укусите меня, в каком бы состоянии Вы ни были, - смущенно произнес Альфред, но всё же шагнул вперед и уселся на краю кровати в ногах Джокера.
Ноги мужчины были накрыты одеялом, но их острые очертания легко угадывались под тканью.
- Я принесу морфин, когда действие анальгетиков уменьшится. Брюс оставил бутылочку на столе для Вас, на случай если боль вернется.
- Хмф… К сожалению, мне, вероятно, придется терпеть. Судя по тому, что ты сказал, Бэт ещё не скоро вернется, а потом точно будет не в настроении возиться со всем этим.
Если, конечно, ему не повезет и возвращение Бэтса свершится скорее, чем предполагается. Брюс, казалось, переживал за раны Джокера больше, чем за свои собственные. Джокер не позволит больше связать себя и накачать лекарствами и наркотой до тех пор, пока не придет в себя.
Альфред выглядел так, словно он очень, ОЧЕНЬ старался не представлять подобный исход событий. Его взгляд упал на выражение лица Джокера.
- Вполне возможно, - сказал он неловко. – После того, что мы сегодня пережили, я удивлен, что Вам так не терпится навредить себе. Я уверен, что Вы бы хотели снова начать ходить в ближайшие дни.
-Дело не в желании ходить. Просто… - Джокер заметил, что старшему мужчине становится неловко, поэтому просто пожал плечами. – Ты понятия не имеешь каково это. Я никогда не встречал человека, который понял бы. Я мог бы быть уникальным. Я уверен, что смог бы найти способ получить то, чего хочу не отвлекаясь на лечение. Я только сомневаюсь, что Бэт позволит мне попробовать. – Его взгляд расфокусировался на мгновение. – Хотя, я сойду с ума, если придется долгое время находится в одном месте.
- Ну, Империя Уэйнов была бы ничем, если бы не расширялась, - произнес дворецкий более мягко, довольный таким поворотом в беседе. – Я думаю Брюс что-то говорил о времяпрепровождении в поместье. – Разговор становился легче, что, вероятно, было связано с тем, что у них обоих был общий интерес. – Я помню время, когда он не хотел ничего, кроме как сжечь все свои земли, - сказал Альфред. – Когда ему было пятнадцать лет, было невозможно удержать его дома даже под предлогом его собственной безопасности.
- Это похоже на него. Думаю, поначалу это было странно для него. Наверное, я, наконец, немного понимаю, что для него это были своеобразные ловушки. Слава и общественное признание, - злая улыбка промелькнула на лице Джокера. – Я до сих пор считаю, что ему слишком легко всё досталось, понимал он это или нет.
- Многие люди так думают, - резонно ответил Альфред. – Но да, мир, в котором он вырос… он другой. В сравнении с некоторыми из его сверстников, ему можно сказать повезло провести свою жизнь, не борясь с родителями за фамильное состояние.
Дворецкий, казалось, немного сожалел об этом. На самом деле он был несколько удивлен тем, что Джокер настолько понимал Брюса.
- Вы не можете жить в ловушке. Я не удивлен, - скривился Джокер. – Даже если это комфортная мягкая ловушка. Я встречал множество людей, которые жаловались на то, за что я бы всё отдал, когда был моложе. Это природа человечества – придираться к тому, что у них есть, не зная, что бывает и хуже. Опять же, многие из них могут получить информацию, но их это не волнует.
Мужчина пожал плечами. Ситуация была несколько сюрреалистична, Альфред всё больше чувствовал себя каким-то неуместным, слушая Джокера. То, что он говорил, было гораздо глубже прошлых его человеконенавистнических речей. Дворецкий тихонько кивнул, признавая разницу. Он с трудом мог поверить, что ведет обычный светский разговор с эти человеком. С другой стороны, он признает Джокера как очень даже разумного человека и, хотя со многими утверждениями и точками зрения мужчины он не мог согласиться, он начал понимать, что Джокер может быть весьма проницателен.
- Это, должно быть, одна из многих причин, по которым Вы так не любите человечество, а?
Джокер впился в дворецкого взглядом, который был на удивление острым для человека, под завязку накачанного обезболивающими.
- Не только. Люди всего лишь порочные животные с претензией на возможность быть чем-то большим, чем они есть.
Он знал, что Альфред что-то вроде оптимиста и что он, скорее всего, не поймет его, но Джокер никогда не был из тех, кто откажется от возможности выдвинуть свою собственную точку зрения.
- Вы уверены, что Ваша точка зрения не очень субъективна? – Открыто спросил дворецкий, несмотря на довольно острые темы разговора. – Вам бы обратиться к Брюсу, если Вы действительно верите в эту теорию.
Вот почему Джокер никогда не поверил бы кому-либо ещё. Каким-то чудом он увидел в Бэтмене что-то большее, раз уж позволил Брюсу зайти так далеко.
Альфред не знал, было ли то, что он видел в Брюсе реальным или воображаемым, но так или иначе когда-нибудь Брюс оступится. Он предаст или обманет Джокера потому, что он был человеком, а люди, как бы они не пытались избежать этого, всё равно делают это. В любом случае то доверие Джокеру, которое он обрел будет уничтожено. Альфред понял, что чувство, которое он испытывал к ним – это сожаление.
- Брюс так наивен в своих суждениях о людях, он считает, что может спасти всех. Или, по крайней мере, уничтожать какие-то преступные элементы, которые так активно процветают, - пробормотал Джокер. – Но почему-то мы на разных уровнях. Он не заглядывал так глубоко в бездну как я, но он нашел своего собственного зверя. Он принимает его, работает с ним, не делает вид, что его не существует. Остальной мир может сгореть, мне всё равно. Это всё не имеет значения для меня, если они поймут суть вещей. Я не хочу испытывать всю ту боль, как когда-то, но он может делать со мной всё, что только захочет, я возражать не буду.
Это сбило Альфреда с толку.
- Действительно?
Если Джокер чувствовал, будто предан всем миром, даже если он нашел родственную душу в Брюсе, было трудно поверить, что внутренних «монстров» Брюса хватит для того, чтобы справиться с ним. Возможно, не имело значения вникал ли Брюс настолько глубоко в суть Джокера, как он сам. Важно было лишь то, что один из этих монстров сделает что-то, что предаст доверие другого. Альфред не совсем был уверен в том, что Джокер позволит Брюсу сделать что-то с ним, не после того, как он упорно уничтожал тех, кто причинял ему боль в прошлом.
- Ты так говоришь, будто тебе тяжело принять это. Почему?
Выражение лица Джокера, казалось, колебалось между чуткостью, что говорило о ясном и четком мышлении и тупым, стеклянным взглядом человека, находящегося в тяжелейшем наркотичнском опьянении.
-Мне всё равно что он сделает со мной. Если бы на его месте был кто-то другой, я бы заставил его пожалеть о содеянном. Бэт может делать что угодно, потому что он мой. Я хочу его и знаю, что из этого следует. Что я не знаю, так это действительно ли он осознает, что со мной происходит.
- Это просто… Как Вы сказали, если бы это был кто-то другой, абсолютно другой человек, который сделал бы Вам больно, Вы бы не стали терпеть этого. – Всё это время Альфред считал Джокера неумолимым существом. Кем-то холодным и неприступным. Казалось, не было никаких исключений для этого человека. – Вы действительно простите его, если он причинит Вам боль?
Джокер недоуменно моргнул, глядя на Альфреда.
- Он уже это сделал. Много раз. Я позволю ему убить меня, если он захочет.
Брюс делал ему больно и физически, и психологически с тех пор, как они начали их странные отношения, и сумасшедший не стал бы терпеть всё это, не посвяти он полностью всего себя другому человеку.
- Я не всегда могу остановить себя или что-то изменить, но я вижу кем и чем является Бэт и принимаю всё это. – Он замолчал, его мысли всё ещё медленно и с трудом ворочались в голове, несмотря на постепенно проходящее действие морфина. – Никогда не было речи о том, чтобы как-то изменить людей, но просто заставить их увидеть действительность и принять её. Перестать притворяться. Быть тем, чем они являются.
Альфред словно статуя сидел на краю кровати, его голова всё это время была немного наклонена. Он понимал, что Брюс и Джокер сражались друг с другом, конечно он понимал это, но он полагал лишь, что это было частью какой-то игры. Сначала их схватки происходили лишь потому, что оба видели друг в друге врагов, но затем словно бы продолжали делать это ради острых ощущений. Чего он не мог понять , так это того, что Брюс уже перешел все границы в этой игре… И был прощен.
- Это… - челюсть дворецкого медленно отвисла, когда тот взглянул на человека в постели.
Джокер знал как прощать.
- Я не понимал этого. Я… должен извиниться. – наконец-то дворецкий смог закрыть рот и сглотнуть, избавляясь от резко подступившей к горлу сухости. – Я понял, что недооценил Вас.
Джокер хихикнул, будучи в восторге от чистого шока отразившегося на лице другого человека.
- Не важно. Я монстр и мы оба знаем это. Значит ли это, что ты придешь ещё разок сыграть в карты? Без мрачных и серьезных дискуссий.
Он снова начинал чувствовать слабость, но уколы боли пробивались сквозь рассеянное сознание.
- Ты говорил, что Бэт оставил какие-то таблетки?
Дворецкий кивнул и передал лекарства в руки Джокера, чтобы ему не пришлось тянуться через стол.
- Возможно я мог бы снова сыграть с Вами.
Никогда Альфред и предположить не мог, что ему будет комфортно в присутствии сумасшедшего. Так же было и с Брюсом? Джокер говорил, что Брюс не до конца понимает его. Но, возможно, он был близок к этому. Альфред был сдержан в своих попытках сблизиться. Однако он полагал, что всё было в порядке.
Завозившись с крышкой баночки с лекарствами, Джокер с трудом открыл её, вытаскивая несколько таблеток.
- Всего лишь «возможно»? Говоришь так, словно я собираюсь отрезать тебе пальцы если проиграю, - усмехнулся он, воображая себе эту картину. – Я не собираюсь этого делать, не с тем, о ком Бэт так печется. Не то, чтобы я понимал всё это.
Вздохнув, худой мужчина расслабился и глубже скользнул под одеяло, не пытаясь больше удерживать свое тело в таком положении, чтобы видеть своего посетителя.
- Отправь Бэта сюда когда он вернется.
Он выглядел расслабленным. И это было самое необычное, что довелось видеть Альфреду в этой комнате, но дворецкий всё же слабо улыбнулся в ответ.
- Я так и сделаю. И приятно слышать это. Тогда договорились.
Он плавно встал с кровати, всё с такой же идеально ровной спиной и осанкой. Прежде чем выйти он ещё раз взглянул на Джокера, чтобы убедиться, что тот выглядит хорошо, и только тогда вышел, оставив дверь приоткрытой. В общем, всё прошло гораздо лучше, чем он ожидал. Он чувствовал, что узнал что-то новое об этом человеке, пусть даже он и не понимал его в целом. И это было чем-то необычным для его возраста.
Предупреждаю, что перевод местами может быть несколько вольным, но смысл остался тот же. Надеюсь меня не сожрут заживо)
Вот вам шикарного Джокера для затравочки
Перевод: ~Адарджи~
Оригинал: into-entropy.livejournal.com/25333.html
Авторы: loony_lucifer & razothredfire
Жанр: слэш, ангст, драма, психология, насилие.
Рейтинг: NC- 17
читать дальшеКогда он вышел, Брюс очистил себя, а затем отправился в библиотеку. Томик Ницше всегда был под рукой в поместье Уэйнов, просто так, чтобы Брюс мог поговорить хоть о чем-то вместо того, чтобы лезть на стены, пытаясь развлекать гостей. Колоду карт тоже было не трудно найти. Однако, следующий запрос Джокера несколько озадачил его надзирателя. Что-то, что ему понравится… Брюс провел руками по корешкам книг на полках. Сунь-Цзы, Макиавелли… Такие книги точно не должны попасть в руки Джокера на данный момент. Или вообще когда-либо. Брюс нахмурился и решил, что поищет что-нибудь, что устроит Джокера чуть позже. А сейчас он взял то, что было и ему пришлось вернуться вниз, в комнату в самом дальнем углу его логова.
Джокер по-прежнему дрейфовал в темной бездне без сновидений, его тело и разум словно оцепенели. Если бы он был в сознании, он бы обязательно пожаловался Брюсу не только на излишнюю сонливость и полную беспомощность в реакциях, если бы что-то случилось, но он был накачан наркотиками настолько, что не мог даже уследить за происходящим вокруг. Альфред, если бы захотел, смог бы спокойно подойти к кровати и убить его менее, чем за две минуты.
Вместо дворецкого в комнату вошел молодой миллиардер, который приходил к нему во снах, и тихонько положил книги и карты на тумбочку, а затем расправил одеяло, которое начало сбиваться в неудобный клубок вокруг конечностей Джокера. Брюс сидел рядом с ним и просто наблюдал за ним. Сейчас было удивительно спокойно, а напряженность и беспокойство после недавнего «хирургического экспромта» трансформировались в своего рода блаженство.
Но, как бы спокойно сейчас ни было, было как-то непривычно видеть Джокера таким пассивным, таким тихим. Даже когда мужчина спал спокойно, как правило его лицо подрагивало. В таком глубоком наркотическом сне даже глаза не двигались за закрытыми веками. Если бы не регулярное движение груди, говорящее о стабильном дыхании, можно было бы спутать мужчину с безжизненной куклой.
День клонился к вечеру и, когда Брюс оставил его, наконец, он облачился в доспех и выскользнул в ночь. Не было никаких предположений, когда Брюс вернется, но он всё же надеялся, что в городе будет тихо этой ночью. Выбравшись из убежища на узкие улицы за пределами Готэма, Брюс включил радиоприемник и попытался установить связь с Бэтменом внутри себя.
Джокер проснулся часы спустя. Освещение в убежище было тусклым, так что невозможно было понять который сейчас час. Мутный взгляд скользнул на тумбочку рядом с кроватью, приметил несколько книг и колоду карт, как он и просил, но не было никакого признака присутствия кого-либо в комнате. Сейчас, по крайней мере. Сложно было сказать сколько времени прошло с тех пор как он отрубился и как долго ему придется ждать, прежде чем кто-нибудь вернется в комнату.
Далеко в противоположном углу пещеры Альфред сидел у мониторов, наблюдая за передвижениями Брюса по всему Готэму. Пока что Рыцарь просто патрулировал территорию. Сегодня ночью ему было достаточно и этого. Связываясь с Альфредом посредством приемника, он не мог найти себе места. Он по-прежнему чувствовал себя в большей мере Брюсом Уэйном, а не Бэтменом. Дворецкий попытался немного утешить его, но он не так много мог сделать. Альфред в каком-то смысле понимал его… Брюс очень расплывчато объяснял ему, но дворецкий должно быть был слеп, чтобы заметить, что для того чтобы стать Бэтменом, Брюс должен был установить связь с несколько иным типом мышления. Тем, который он не хотел и не обязан был показывать всем, кто знал его. Ему нужно было уйти куда-то, где гораздо темнее, туда, куда Брюс Уэйн обычно не пошел бы, но сегодня его разум слишком часто возвращался назад в убежище, к спящей фигуре, чтобы сделать такое. Брюс кратко обрисовал ситуацию, но Альфреду и не надо было много слов, чтобы предположить, что события сегодняшнего дня были слишком насыщенны. В конце концов, Альфред знал, что Брюс будет молчать, чтобы дворецкий оставил свое вечное наблюдение за ним по мониторам, чтобы Брюс спокойно мог разобраться со всем сам. Он делал так и раньше. И, конечно, было достаточно простого:
- Альфред?
- Да?
- Думаю, у меня появилось дело. Я вызову тебя, если появится что-то, с чем я не смогу справиться.
И связь оборвалась. Альфред вздохнул и выключил экран, за которым наблюдал до этого.
Слабый звук достиг ушей Джокера, а затем раздался мужской голос. Пытаясь сесть, ему с трудом удалось прислонить к изголовью кровати. Трудно контролировать тело, которое не чувствуешь.
- Бэт? Это ты?
Псих не был доволен ни тем, насколько слабо звучал его голос, ни последующим за этим молчанием.
Услышав голос Джокера, Альфред остановился на полпути и двинулся вниз по коридору. Итак, безумный протеже Брюса проснулся и вполне дееспособен. Дворецкий последовал в его комнату после секундной нерешительности. Он мог бы игнорировать Джокера и дальше, как он, собственно, и поступал в эти дни, но… сейчас появилась возможность немного рискнуть с сумасшедшим. Отношения между ними были натянутыми, что и не удивительно, но это же и раздражало.
Джокер пытался поговорить с ним, когда они играли в карты. Как бы Альфред ни не доверял сумасшедшему, он пытался ответить тому взаимностью, потому что это был такой редкий момент откровенности, но… это была максимально возможная гармония, какой они могли достигнуть между друг другом. Это скользило сквозь пальцы, как вода. Он подозревал, что ни один из них не знал наверняка, действительно ли оба они хотели найти способ мирного сосуществования, но он не мог игнорировать тот факт, что Джокер пытался поговорить с ним.
Итак, Альфред вошел в дверь, остановившись на пороге, чтобы израненный мужчина мог увидеть его.
- Это всего лишь я.
Он заметил тот момент, когда в мутном взгляде Джокера любопытство и надежда сменились разочарованием. Препараты замедлили его способность обрабатывать информацию.
- О… Он ушел, да? Уже ночь?
Для него было странным что Альфред даже не удосужился ответить, ещё немного войдя в комнату. Они оба неотрывно и настороженно разглядывали друг друга, испытывая при этом неловкость и наблюдая за следующим шагом друг друга. Это сделало молчание в комнате напряженным. Понимание того, что они внизу, в убежище, под землей, делало этот момент ещё более необычным.
- Да. Он ушел час назад, - ответил дворецкий, а затем со вздохом добавил: - Это длинная ночь.
Худой мужчина в постели принял этот ответ, растерянно нахмурив лоб и глядя на Альфреда.
- Итак… Зачем ты здесь? Обычно ты присматриваешь за Бэтом или прячешься где-то, чтобы не натыкаться на меня. Что, внезапная смена сердечных наклонностей? Или Брюс сказал тебе побыть нянькой, а не дворецким? – Спросил он, скривив губы в отвращении при мысли об этом.
- Он мне такого не говорил. - Лицо Альфреда нахмурилось. Быть высмеянным преступником никогда не входило в его планы и не было приятным опытом. И он, кажется, как всегда попался на одну и ту же уловку. – Я услышал Вас, когда проходил мимо.
На самом деле он и сам не знал, почему решил отступиться от своего извечного противостояния с этим человеком. Просто он думал, что не стоит оставлять мужчину одного после пробуждения, не знающего о том, где был Брюс.
- Но ты мог бы проигнорировать меня. Я мог бы кричать и вопить здесь вечно, и никто бы меня не услышал, - отметил Джокер. Его лицо постепенно разглаживалось, сменяясь несколько осторожным выражением. – Вот только не говори мне, что я задел что-то нежное и ранимое в твоей душонке. - Он не мог поверить, что дворецкого вообще можно чем-то зацепить или растрогать. Если уж Брюса было сложно поколебать, то Альфреда и вовсе невозможно.
Дворецкий выдал длинный страдальческий вздох.
- Пройдет не один час прежде, чем он вернется. Прошу прощения за то, что показал Вам то… «нежное и ранимое в моей душонке».
Джокер был неприятен, конечно, но по крайней мере он не закричал на Альфреда, не пытался выставить его вон из комнаты. Он, конечно, всегда вёл себя так, словно опасался за свою жизнь в присутствии дворецкого и в зоне слышимости Брюса. Альфред подозревал, что в таком поведении было больше желания выжать хоть каплю выгоды из сложившейся ситуации, чем честности, но это не останавливало Джокера в его играх.
- И вовсе не обязательно ехидничать. Просто не похоже, чтобы ты стал нянчиться с кем-то кроме своего «сынка». Могу только представить, как бы ты с ним носился, будь он девчонкой. Люди всегда больше защищают девчонок…
Дворецкий не двигался, не делая никаких угрожающих движений или подозрительных жестов, но он и не уходил.
Во-первых, Альфред был немного отвлечен. Он был всем для Брюса, когда родители покинули его, но даже тогда, взращивая Уэйна под своей опекой, конфликты и непонимание между ними возникали чаще, чем хотелось бы.
- Если Вы так думаете, то Ваши представления о подростковом возрасте Брюса максимально далеки от реальности.
- Мда? Тогда скажи мне, насколько я далек. Что-то я сомневаюсь, что ты избавил его от этих мрачных настроений и иррациональной муки вины. Или, по-твоему, он не застрял в своих воспоминаниях? Ты не можешь остановить его превращение в нечто иное, чего ему так не хватает. Судя по тому, что я видел, когда он хочет чего-то, ты из кожи вон лезешь, прогибаешься и даешь ему это или соглашаешься со всеми его планами. За несколькими исключениями, - поправил сам себя Джокер, потирая двумя пальцами корку на заживающей ране от пулевого ранения на груди.
Руки Альфреда сложились на груди, а сам он сделал ещё шаг в комнату.
- Из всех планов, что были в жизни Брюса, поверьте мне, этот один из лучших. А учитывая, что человек облачается в Кевлар, выглядит как летучая мышь и выходит на борьбу с преступностью среди ночи, то это уже о чем-то говорит. – Альфред подался немного вперед, мысленно сравнивая нынешнего Брюса с тем, прошлым. – Мы сражались бок о бок много, много раз. И между нами всегда было понимание.
Джокер издал сухой смешок, не веря своим ушам.
- Значит, я был прав, а? Ты напуган моим присутствием рядом с ним, потому что я – это то, чем он мог и всё ещё может стать? – Часть его изнывала от любопытства прежде, чем он смог остановить себя, вопрос слетел с его губ: - Почему ты так переживаешь за него, ведь он на самом деле не родной сын тебе? Многие люди даже к своим родным детям так не относятся.
- Это не имеет значения, - покачал головой Альфред, даже не задумываясь. – Он был под моей опекой с самого начала. Работа на Уэйнов всегда была для меня чем-то большим, чем просто работой. Когда он потерял своих родителей, сразу стало ясно, что у него остался только я, только от меня он теперь зависел. – Дворецкий стоял ровно, с неестественно прямой спиной, но он привык к такой осанке, так ему было комфортно. Он был уверен, что стоит достаточно далеко от Джокера, чтобы не навязываться. – И нет, я не испугался того, что он станет таким как Вы. Я не думаю, что многие люди могли бы быть как Вы. Есть и другие способы самоуничтожения, которые он мог бы выбрать. Некоторые он испробовал… Дети богатых родителей часто объединяются вместе, превращая мир вокруг них в одну большую игровую площадку, наблюдая, кто сможет зайти дальше, словно это один большой вызов для них. Те из них, кто преуспел в этой игре почти всегда оказываются в худшем положении в итоге. И у Брюса всегда был интерес к… тому, для чего он не был предназначен, чего он не должен был хотеть.
Альфред предполагал, что нормальные дети проходят обычные годы подросткового бунта. Но наследник Уэйнов и его сверстники… Подростковый бунтарский дух до сих пор иногда вспыхивает над их головами.
- И ты думаешь, что я самый яркий пример того, чего он не должен хотеть. – В его голосе не было вопроса, он просто констатировал то, что они оба и так знали. – Я не знаю, что я должен сделать, чтобы доказать тебе. Я не хочу обидеть Бэта, у меня нет намерений когда-либо сделать это, и я делаю всё возможное, чтобы сделать его счастливым. Каким-то образом мне удавалось делать это довольно долго, хотя в последнее время мне кажется это почти невозможным.
Его на самом деле не волновало, согласен с ним дворецкий или нет. Джокер был больше озабочен их намечающимся перемирием или соглашением, если угодно.
Голова дворецкого слегка склонилась набок, а во взгляд прокрался невысказанный вопрос.
- Я начинаю замечать кое-что. Надеюсь, Вы знаете. Каждый день он заботится о Вас, а Вы до сих пор не причинили ему боль, - произнес Альфред, вздыхая и пытаясь найти нужные слова. – Вам нравится разрушение, Вам нравится убивать… Вам нравится конец всего и вся. Уже только по одной своей сути Вы – одно из тех, чего он не должен хотеть. – В его тоне не было ни обвинения, ни снисхождения. Он хотел, чтобы этот сумасшедший человек понял его. – То, чем Вы были до того, как пришли к нему не может быть тем, чего он хочет. Но… Но Вы выбрали… Сдерживать себя. Я признателен за это. Это кое-что значит для меня. – Дворецкий слегка неловко сглотнул на этих словах. – Это не значит, что я не вижу кто Вы такой… Кем Вы будете всегда и кого даже Брюс не сможет изменить, как бы он ни пытался. Но я вижу сколько усилий Вы прикладываете, чтобы сдержать себя. И если вы не сделали бы этого, я всё равно стоял бы между ним и вами с ружьем в руках. Но я не сделаю этого, больше нет.
Альфред слегка кивнул, словно подтверждая свои же слова и желая помочь Джокеру почувствовать себя лучше.
- Хорошо. Тогда ты понимаешь. – Мужчина хотел было лечь, но тело плохо слушалось его. – Бэт не совсем понимает, недостаточно. Это очень… Разочаровывает. Это тяжело. Я не привык так… так стараться, чтобы не расстроить кого-то другого.
Ему было легко сказать это, чтобы другой человек понял его. Было даже приятно, что ему не пришлось объяснять всё Альфреду буквально на пальцах. Они оба знали, что он был монстром и всегда им будет.
- Я полагаю, что это и есть разница между мной и ним, - медленно сказал Альфред. – Вам не нужно, чтобы Вы мне нравились, чтобы я чувствовал хоть что-то к Вам, не так, как Вы нуждаетесь в этом от него. Но я также могу принять Вас. Когда Вы просите чего-то от кого-то, становится немного сложнее увидеть все Ваши слабости и недостатки, - он позволил себе небольшое издевательство. – Не то, чтобы я призывал Вас не делать этого. Но каждый хочет верить, хоть немного, что его возлюбленный не совсем монстр. Хотя… Учитывая, что за то время, что Вы были здесь Вы сумели почти полностью окрутить его, Вы можете считать себя невероятным везунчиком.
- Я удивлен, что это так хорошо сработало, учитывая, как он упрям, - вздохнул Джокер, наконец, расслабившись и откинувшись на подушки. – Он недооценивает меня. Есть ещё очень много вещей, которые он не понимает, но что если понимание этого заставит его уйти? Тогда я бы хотел, чтобы он никогда этого не узнал. – Понемногу знакомая ухмылка появлялась на лице сумасшедшего, его глаза заблестели. – Так долго без язвительных комментариев или нападения? Я впечатлен.
Губы дворецкого немного дернулись вверх, но и только.
- Аналогично, - ответил он, тем временем наслаждаясь краткой передышкой между напряженностью, всегда сквозящей между ними двумя. – Я думаю, что на подсознательном уровне он всё это понимает, подозревает. Но вера – сильная эмоция. Так или иначе, Вы, кажется, заслужили его веру в Вас. Хотел он этого с самого начала или нет.
- Возможно, потому что он начал замечать намеки на то, что я готов сделать и на что готов пойти ради него. Убеждение меня прекратить перетаскивать его на мою сторону тоже сыграло свою роль, - рассмеялся Джокер. Ему всё ещё было горько от того, что Брюс разрушил его взгляд на мир, но он всегда быстро адаптировался к происходящему вокруг. Он брал то что есть и строил из этого что-то новое, чтобы продержаться ещё немного. – Не будь таким жестким. Присядь. Я не кусаюсь.
- Я скорее поверю, что Вы укусите меня, в каком бы состоянии Вы ни были, - смущенно произнес Альфред, но всё же шагнул вперед и уселся на краю кровати в ногах Джокера.
Ноги мужчины были накрыты одеялом, но их острые очертания легко угадывались под тканью.
- Я принесу морфин, когда действие анальгетиков уменьшится. Брюс оставил бутылочку на столе для Вас, на случай если боль вернется.
- Хмф… К сожалению, мне, вероятно, придется терпеть. Судя по тому, что ты сказал, Бэт ещё не скоро вернется, а потом точно будет не в настроении возиться со всем этим.
Если, конечно, ему не повезет и возвращение Бэтса свершится скорее, чем предполагается. Брюс, казалось, переживал за раны Джокера больше, чем за свои собственные. Джокер не позволит больше связать себя и накачать лекарствами и наркотой до тех пор, пока не придет в себя.
Альфред выглядел так, словно он очень, ОЧЕНЬ старался не представлять подобный исход событий. Его взгляд упал на выражение лица Джокера.
- Вполне возможно, - сказал он неловко. – После того, что мы сегодня пережили, я удивлен, что Вам так не терпится навредить себе. Я уверен, что Вы бы хотели снова начать ходить в ближайшие дни.
-Дело не в желании ходить. Просто… - Джокер заметил, что старшему мужчине становится неловко, поэтому просто пожал плечами. – Ты понятия не имеешь каково это. Я никогда не встречал человека, который понял бы. Я мог бы быть уникальным. Я уверен, что смог бы найти способ получить то, чего хочу не отвлекаясь на лечение. Я только сомневаюсь, что Бэт позволит мне попробовать. – Его взгляд расфокусировался на мгновение. – Хотя, я сойду с ума, если придется долгое время находится в одном месте.
- Ну, Империя Уэйнов была бы ничем, если бы не расширялась, - произнес дворецкий более мягко, довольный таким поворотом в беседе. – Я думаю Брюс что-то говорил о времяпрепровождении в поместье. – Разговор становился легче, что, вероятно, было связано с тем, что у них обоих был общий интерес. – Я помню время, когда он не хотел ничего, кроме как сжечь все свои земли, - сказал Альфред. – Когда ему было пятнадцать лет, было невозможно удержать его дома даже под предлогом его собственной безопасности.
- Это похоже на него. Думаю, поначалу это было странно для него. Наверное, я, наконец, немного понимаю, что для него это были своеобразные ловушки. Слава и общественное признание, - злая улыбка промелькнула на лице Джокера. – Я до сих пор считаю, что ему слишком легко всё досталось, понимал он это или нет.
- Многие люди так думают, - резонно ответил Альфред. – Но да, мир, в котором он вырос… он другой. В сравнении с некоторыми из его сверстников, ему можно сказать повезло провести свою жизнь, не борясь с родителями за фамильное состояние.
Дворецкий, казалось, немного сожалел об этом. На самом деле он был несколько удивлен тем, что Джокер настолько понимал Брюса.
- Вы не можете жить в ловушке. Я не удивлен, - скривился Джокер. – Даже если это комфортная мягкая ловушка. Я встречал множество людей, которые жаловались на то, за что я бы всё отдал, когда был моложе. Это природа человечества – придираться к тому, что у них есть, не зная, что бывает и хуже. Опять же, многие из них могут получить информацию, но их это не волнует.
Мужчина пожал плечами. Ситуация была несколько сюрреалистична, Альфред всё больше чувствовал себя каким-то неуместным, слушая Джокера. То, что он говорил, было гораздо глубже прошлых его человеконенавистнических речей. Дворецкий тихонько кивнул, признавая разницу. Он с трудом мог поверить, что ведет обычный светский разговор с эти человеком. С другой стороны, он признает Джокера как очень даже разумного человека и, хотя со многими утверждениями и точками зрения мужчины он не мог согласиться, он начал понимать, что Джокер может быть весьма проницателен.
- Это, должно быть, одна из многих причин, по которым Вы так не любите человечество, а?
Джокер впился в дворецкого взглядом, который был на удивление острым для человека, под завязку накачанного обезболивающими.
- Не только. Люди всего лишь порочные животные с претензией на возможность быть чем-то большим, чем они есть.
Он знал, что Альфред что-то вроде оптимиста и что он, скорее всего, не поймет его, но Джокер никогда не был из тех, кто откажется от возможности выдвинуть свою собственную точку зрения.
- Вы уверены, что Ваша точка зрения не очень субъективна? – Открыто спросил дворецкий, несмотря на довольно острые темы разговора. – Вам бы обратиться к Брюсу, если Вы действительно верите в эту теорию.
Вот почему Джокер никогда не поверил бы кому-либо ещё. Каким-то чудом он увидел в Бэтмене что-то большее, раз уж позволил Брюсу зайти так далеко.
Альфред не знал, было ли то, что он видел в Брюсе реальным или воображаемым, но так или иначе когда-нибудь Брюс оступится. Он предаст или обманет Джокера потому, что он был человеком, а люди, как бы они не пытались избежать этого, всё равно делают это. В любом случае то доверие Джокеру, которое он обрел будет уничтожено. Альфред понял, что чувство, которое он испытывал к ним – это сожаление.
- Брюс так наивен в своих суждениях о людях, он считает, что может спасти всех. Или, по крайней мере, уничтожать какие-то преступные элементы, которые так активно процветают, - пробормотал Джокер. – Но почему-то мы на разных уровнях. Он не заглядывал так глубоко в бездну как я, но он нашел своего собственного зверя. Он принимает его, работает с ним, не делает вид, что его не существует. Остальной мир может сгореть, мне всё равно. Это всё не имеет значения для меня, если они поймут суть вещей. Я не хочу испытывать всю ту боль, как когда-то, но он может делать со мной всё, что только захочет, я возражать не буду.
Это сбило Альфреда с толку.
- Действительно?
Если Джокер чувствовал, будто предан всем миром, даже если он нашел родственную душу в Брюсе, было трудно поверить, что внутренних «монстров» Брюса хватит для того, чтобы справиться с ним. Возможно, не имело значения вникал ли Брюс настолько глубоко в суть Джокера, как он сам. Важно было лишь то, что один из этих монстров сделает что-то, что предаст доверие другого. Альфред не совсем был уверен в том, что Джокер позволит Брюсу сделать что-то с ним, не после того, как он упорно уничтожал тех, кто причинял ему боль в прошлом.
- Ты так говоришь, будто тебе тяжело принять это. Почему?
Выражение лица Джокера, казалось, колебалось между чуткостью, что говорило о ясном и четком мышлении и тупым, стеклянным взглядом человека, находящегося в тяжелейшем наркотичнском опьянении.
-Мне всё равно что он сделает со мной. Если бы на его месте был кто-то другой, я бы заставил его пожалеть о содеянном. Бэт может делать что угодно, потому что он мой. Я хочу его и знаю, что из этого следует. Что я не знаю, так это действительно ли он осознает, что со мной происходит.
- Это просто… Как Вы сказали, если бы это был кто-то другой, абсолютно другой человек, который сделал бы Вам больно, Вы бы не стали терпеть этого. – Всё это время Альфред считал Джокера неумолимым существом. Кем-то холодным и неприступным. Казалось, не было никаких исключений для этого человека. – Вы действительно простите его, если он причинит Вам боль?
Джокер недоуменно моргнул, глядя на Альфреда.
- Он уже это сделал. Много раз. Я позволю ему убить меня, если он захочет.
Брюс делал ему больно и физически, и психологически с тех пор, как они начали их странные отношения, и сумасшедший не стал бы терпеть всё это, не посвяти он полностью всего себя другому человеку.
- Я не всегда могу остановить себя или что-то изменить, но я вижу кем и чем является Бэт и принимаю всё это. – Он замолчал, его мысли всё ещё медленно и с трудом ворочались в голове, несмотря на постепенно проходящее действие морфина. – Никогда не было речи о том, чтобы как-то изменить людей, но просто заставить их увидеть действительность и принять её. Перестать притворяться. Быть тем, чем они являются.
Альфред словно статуя сидел на краю кровати, его голова всё это время была немного наклонена. Он понимал, что Брюс и Джокер сражались друг с другом, конечно он понимал это, но он полагал лишь, что это было частью какой-то игры. Сначала их схватки происходили лишь потому, что оба видели друг в друге врагов, но затем словно бы продолжали делать это ради острых ощущений. Чего он не мог понять , так это того, что Брюс уже перешел все границы в этой игре… И был прощен.
- Это… - челюсть дворецкого медленно отвисла, когда тот взглянул на человека в постели.
Джокер знал как прощать.
- Я не понимал этого. Я… должен извиниться. – наконец-то дворецкий смог закрыть рот и сглотнуть, избавляясь от резко подступившей к горлу сухости. – Я понял, что недооценил Вас.
Джокер хихикнул, будучи в восторге от чистого шока отразившегося на лице другого человека.
- Не важно. Я монстр и мы оба знаем это. Значит ли это, что ты придешь ещё разок сыграть в карты? Без мрачных и серьезных дискуссий.
Он снова начинал чувствовать слабость, но уколы боли пробивались сквозь рассеянное сознание.
- Ты говорил, что Бэт оставил какие-то таблетки?
Дворецкий кивнул и передал лекарства в руки Джокера, чтобы ему не пришлось тянуться через стол.
- Возможно я мог бы снова сыграть с Вами.
Никогда Альфред и предположить не мог, что ему будет комфортно в присутствии сумасшедшего. Так же было и с Брюсом? Джокер говорил, что Брюс не до конца понимает его. Но, возможно, он был близок к этому. Альфред был сдержан в своих попытках сблизиться. Однако он полагал, что всё было в порядке.
Завозившись с крышкой баночки с лекарствами, Джокер с трудом открыл её, вытаскивая несколько таблеток.
- Всего лишь «возможно»? Говоришь так, словно я собираюсь отрезать тебе пальцы если проиграю, - усмехнулся он, воображая себе эту картину. – Я не собираюсь этого делать, не с тем, о ком Бэт так печется. Не то, чтобы я понимал всё это.
Вздохнув, худой мужчина расслабился и глубже скользнул под одеяло, не пытаясь больше удерживать свое тело в таком положении, чтобы видеть своего посетителя.
- Отправь Бэта сюда когда он вернется.
Он выглядел расслабленным. И это было самое необычное, что довелось видеть Альфреду в этой комнате, но дворецкий всё же слабо улыбнулся в ответ.
- Я так и сделаю. И приятно слышать это. Тогда договорились.
Он плавно встал с кровати, всё с такой же идеально ровной спиной и осанкой. Прежде чем выйти он ещё раз взглянул на Джокера, чтобы убедиться, что тот выглядит хорошо, и только тогда вышел, оставив дверь приоткрытой. В общем, всё прошло гораздо лучше, чем он ожидал. Он чувствовал, что узнал что-то новое об этом человеке, пусть даже он и не понимал его в целом. И это было чем-то необычным для его возраста.
@темы: Бэтмен, перевод, "Скольжение в энтропию", Джокер, NC-17, Слэш, Фанфики
-
-
16.08.2015 в 06:23-
-
16.08.2015 в 13:56-
-
16.08.2015 в 14:27-
-
16.08.2015 в 15:33-
-
17.08.2015 в 22:11-
-
17.08.2015 в 22:24Мне однажды довелось переводить два макси фика по 500+ и 300+ страниц, так что уже ничего не страшно)
-
-
17.08.2015 в 22:54А вы дали мне стимул заново перечитать "Энтропию" и надежду. Уверена, многие в этом сообществе согласятся со мной)
-
-
18.09.2015 в 14:59У меня есть половина этой же самой главы, если надо для сравнения - piper-bernadotte.diary.ru/p202643967.htm
Наконец-то могу выложить)