Ни стыда, ни совести...
Агония. 27 глава часть 2
Название: agony
Автор: wbss21
Переводчица: mina_tcepesh
Рейтинг: NC-17
Жанр: преслэш, драма, насилие.
Примечание переводчицы: Предупреждение — насилие
Предыдущая 27 глава: часть 1 freaklikme.diary.ru/p218158681.htm
Часть вторая.
Незаметно пролетела неделя. А затем – еще одна.
Брюс не позволял Джокеру покидать пределы пещеры, хотя и в камере теперь не запирал.
Он каким-то образом понимал, что это не сработает. Если Джокер по-настоящему захочет уйти – то найдет способ. Но сейчас он не показывал ни малейшей склонности куда-то сбегать и казался полностью удовлетворенным сложившимся положением дел.
Брюс все еще отправлялся на патрулирование. И каждый раз запирал пещеру и блокировал выход, так, чтобы из нее невозможно было проникнуть в поместье, надеясь, что Джокер не попытается сбежать.
Когда он возвращался, то Джокер настаивал, чтобы они проводили время вместе.читать дальше
И каждый раз, как и раньше, когда он держал Джокера в камере после того, как тот сбежал из Аркхэма несколько месяцев тому назад, Бэтмена поражала детскость в манерах и натуре психа, то, что вел он себя скорее как ребенок, а не как взрослый мужчина.
Порой он искренне забавлялся самыми обычными, даже примитивными занятиями, к которым было сложно представить склонность того, кто обладал подобным нечеловечески острым интеллектом.
Часто он предлагал поиграть в Монополию. Хотя, по собственному признанию Джокера, это была достаточно дурацкая игра, и выигрыш в ней скорее основывался на удаче, чем на выстраиваемой стратегии.
Брюс соглашался, стремясь его побаловать.
Как ни было бы это забавно, но Брюс каждый раз выигрывал. Джокер, похоже, в этой игре не был силен: покупал любую собственность, на которой оказывались его фишки, без разбору, вне зависимости от того, давало ли ему это монополию или нет. Похоже, он вообще не применял НИКАКОЙ стратегии. Так что чаще всего заканчивал с одной или двумя карточками участков одного цвета, но никогда не собирал полный сет, так что не мог купить дома или отели, пока Брюс собирал карточки одного цвета, приобретал монополию на все самые дорогие участки, а затем начинал застраивать их домами и отелями.
Но Джокера, похоже, это не заботило, он только улыбался и спрашивал, могут ли они повторить, так же оживленно, как и в первый раз.
В какой-то момент Брюс предложил поиграть в шахматы. Джокер поморщился и долго распространялся по поводу того, что в шахматы играют те, кто всячески бравируют своим интеллектом, потому что на самом деле испытывают комплекс неполноценности по поводу своих мыслительных способностей. Брюс спросил, почему он так думает, и Джокер, пожав плечами, ответил, что так позволяет ему судить собственный опыт.
Затем Брюс спросил, не боится ли он ему проиграть, на что Джокер только расхохотался, затем покачал головой и заявил, что если Бэтмену так уж этого хочется, то он согласен.
Они расставили фигуры, и на пятнадцатом ходу Джокер выиграл.
А вот Брюс свой проигрыш принял куда ближе к сердцу, чем Джокер.
Так что большую часть времени они попросту болтали. Как выяснил Брюс, Джокер любил философию. Его не это удивило, а то, что тот не просто неплохо в ней разбирался, но и был весьма глубоко погружен. И по-настоящему много знал о совершенно разных посылах, взглядах, концепциях и идеях, которые формировали социальную структуру общества.
Это удивило Брюса, потому что Джокер всегда крайне пренебрежительно отзывался о правилах и законах, которые управляют обществом, о концепциях правильного и неправильного, добра и зла. Да еще и при малейшей подворачивающейся возможности начинал говорить Брюсу, насколько глупо, бессмысленно и фальшиво все это. А, как оказалось, при всем этом он обладал обширнейшими и глубочайшими знаниями позиций различных культур относительно морали и нравственности. А еще мог ясно и подробно объяснить малейшие нюансы, отличающие одну философскую позицию от другой, как люди используют и применяют на практике соответствующие посылы в различных жизненных коллизиях и к чему приходят, руководствуясь теми или иными убеждениями.
Но, с другой стороны, странно было этому удивляться. Он же сам изучал криминологию и особенности психологии и поведения правонарушителей с целью успешно им противостоять. И, как он предположил, для Джокера с философией и этикой было то же самое. Только его целью было разоблачать стандарты и границы, которые люди накладывают на свою жизнь. Для того, чтобы чему-то противостоять, надо это знать в мельчайших нюансах.
Хотя Джокер смотрел на это по-другому.
Он говорил Бэтмену, что не изучал ничего специально. Не погружался в какую-то область знаний с четкой целью познать если не все, то хотя бы большую часть. Так, просто нахватался всего этого, тут и там, изучая все, что попадет под руку. Таким образом за прошедшие годы у него и скопился неплохой такой багаж знаний. Он любил читать, и читал он все без разбору. Начиная с детских книжечек типа "Бархатный кролик" - до Ницше и книг, посвященных различным хобби. Брюс уже знал эту его привычку, с тех пор, как тот попросил принести ему книги в камеру, чтобы почитать.
- Я очень быстро всему обучаюсь, как ты, наверное, уже успел заметить, - сказал он, улыбаясь.
Может, так оно и было. Джокер, казалось, был ходячей энциклопедией во всем, от компьютеров до кулинарии. Он даже походя разбирался в фильмах и музыке.
А вот его знания в том, что касалось химии и био-генетики, были явно экстраординарными. В этом он не просто разбирался, а был самым настоящим гением.
Но, впрочем, об этом Брюс и до этого был весьма наслышан.
Он однажды начал об этом расспрашивать Джокера и снова получил в ответ улыбку.
- Ну, как ты знаешь, колледжи и университеты я не оканчивал, миленький, - заявил он, смеясь. – Как я учился? Откуда все это узнал? Да оттуда же, откуда и все остальное. Я просто очень, очень хорош во всем, что касается химии, вот и все. – Он махнул рукой, так, будто это ничего не значило.
Дни тянулись за днями, и они действительно проводили вместе все больше и больше времени, общаясь, занимаясь чем-то. Вообще, честно говоря, возможно даже впервые в жизни они оба проводили столько времени с кем-то другим. И рядом с Джокером Брюсу становилось все привычнее и легче, он по-настоящему начал привыкать, что тот здесь, где-то рядом. И ему в голову все чаще и чаще начала приходить мысль, что если бы их судьба в какой-то момент сложилась иначе, то они стали бы самыми близкими друзьями, а не самыми заклятыми врагами.
И это понимание печалило Брюса больше, чем что-либо еще. Поскольку, несмотря на то, что все между ними сейчас складывалось наилучшим образом, несмотря на то, что Брюс принял, что он никогда не сможет, да и не должен пытаться изменить Джокера, и даже после того, как он признал сам и проговорил вслух Альфреду, что он не может считать Джокера воплощенным злом, только тем, кто отринул все принципы морали и социальные обязательства, кто только реагирует на мир и живет так, как считает нужным, он знал, что смириться с этим он не может. И пустить дела на самотек у него не получится. И прекратить переживать из-за этого, пусть даже он и разделяет с Джокером понимание того, что ведь, в конце концов, ничего по-настоящему значения не имеет. И из-за этой неспособности он знал, что они с Джокером всегда будут противостоять, что он не может попросту держаться в стороне и позволить тому действовать сообразно своей природе, так, как тот хочет, не пытаясь хоть как-то этому противиться и сдерживать. Он попросту не может.
И что, несмотря на то, как они понимали друг друга, несмотря на эту удивительную связь, которую они разделяли, они никогда, никогда не смогут стать друзьями по-настоящему.
По-настоящему.
Это было больно знать.
И поэтому он задавался вопросом, сколько еще это может продлиться, прежде чем все в конечном итоге рухнет.
Где-то на третьей неделе пребывания Джокера, как тот и предсказывал, Альфред позвонил и сообщил, что он не может больше пренебрегать своими обязанностями и следующим утром возвращается.
Брюс почти что засмеялся, настолько точен был в своих прогнозах Джокер. Но он как-то все же ухитрился взять себя в руки и вместо этого сказал Альфреду, как крайне рад его решению и с нетерпением дожидается возвращения.
- Ну, и что я тебе говорил?
Джокер у него за спиной крутился на кресле.
- Нечего было и переживать.
Брюс ухмыльнулся.
- Ты снова был прав. Что, гордишься собой?
Джокер лишь пожал плечами.
- Я знаю, что я потрясающ, если ты об этом.
- Он возвращается утром, - сообщил ему Брюс.
- Ну, значит, наше счастливое одиночество подходит к концу. Теперь тусоваться, когда рядом будет ошиваться этот старый дурак, станет намного труднее.
Брюс неодобрительно на него посмотрел.
- Он не будет вмешиваться, - пробурчал он.
Джокер только посмотрел на него, слегка заломив бровь.
- Я серьезно, - сказал Бэтмен.
- Я тоже серьезно, - ответил Джокер.
В какой-то момент Брюс уснул в пещере. Он позволял себе это теперь все чаще и чаще, его вечная настороженность, когда Джокер был рядом, начала пропадать. Где-то в глубине души он знал, что все будет нормально.
Когда он очнулся, тело затекло, в голове был вязкий туман. Оказывается, Брюс ухитрился продремать несколько часов подряд, уронив голову на консоль компьютера.
Подняв голову, он оглядел пещеру, потирая затылок и ожидая, пока туман перед глазами не рассеется.
Джокер, казалось, вообще не спал. Максимум, что Бэтмен видел – так это как тот дремал. Но никогда не замечал, чтобы клоун полноценно спал. Так что обычно когда просыпался, то всегда слышал, как Джокер что-то делает. Или бродит без цели из угла в угол, или возится с чем-то в глубине пещеры. Джокер обнаружил химическую лабораторию, так что достаточно часто начал пропадать там. Брюс чуть инфаркт не схватил, когда однажды, находясь наверху, в усадьбе, готовя поесть, услышал громкий взрыв. И буквально скатился вниз по ступенькам, ожидая, что Джокер подорвался, и он найдет его разметанным на мелкие клочки по закоулочкам пещеры. Ну, почти что ожидая. Вместо этого лунатик сидел возле стола, весь черный от копоти. Увидев Брюса, лишь заулыбался и хихикнул, извиняясь.
Временами Брюс просыпался и слышал, как Джокер громко разговаривает сам с собой. Как обнаружилось, делал он это достаточно часто.
Однажды он проснулся от звука голоса Джокера и притворился, будто все еще спит. Ну да, ему было любопытно, он хотел послушать, что же тот говорит. И то, что он услышал, его серьезно обеспокоило. Потому что Джокер действительно казался по-настоящему сумасшедшим. Диалог, который он вел сам с собой, был бессмысленный: Джокер перепрыгивал с темы на тему, в одно мгновение говорил спокойно и собранно, в другое – злобно и агрессивно.
Потом Брюс даже чувствовал что-то вроде вины, как будто подслушал что-то, что ему не предназначалось. Когда он наконец-то показал, что пробудился, Джокер моментально затих, и вместо этого заговорил с Брюсом. На этот раз и голос, и манера речи у него была совсем как обычно.
Сейчас его встретила лишь тишина. И практически мгновенно Брюс ощутил, как у него сжалось сердце.
Он быстро встал.
- Джокер! – позвал он. Но никакого ответа.
- ДЖОКЕР! – снова позвал он.
Ничего.
Он начал быстро метаться по пещере, заглядывая в каждый угол.
- Джокер, я с тобой играть НЕ собираюсь! Ты где?
Но слышал только эхо собственного голоса, и чувствовал, как все сильнее начинает ныть сердце, потому что становилось все очевиднее – он был один.
Он помчался к лестнице, вверх, в усадьбу. Пещера была изолирована от здания наверху, но если кто-то и способен был найти дорогу наружу, так это Джокер, и Брюс на какое-то время позволил себе тешиться надеждой, что, может быть, Джокеру просто захотелось побродить по усадьбе там, наверху.
Но когда он обернулся с лестницы, то увидел это. На клавиатуре рабочей станции лежала записка.
Он быстро вернулся, схватил ее. Развернул. Она была написана чуть ли не каллиграфическим подчерком, черными чернилами, и гласила:
Мой дорогой.
Как ты уже обнаружил, я тебя покинул. Мне огорчительно это признавать, но, тем не менее, есть вещи, которые требуют моего пристального внимания. Хотя, должен признать, последние недели отвлекли меня от более насущных дел, но грядущее возвращение твоего слуги пробудили мое желание закончить с тем, что было начато. Учитывая…. то, как складывались в последнее время наши отношения, я надеюсь, Брюс, что ты найдешь в себе силы оставить меня в покое и не вмешиваться, и в скором времени мы снова воссоединимся. В другом месте и в другое время, что, как мне кажется, будет к лучшему для нас обоих. Твой слуга, Альфред, как я боюсь, не позволит нам быть теми, кто мы есть. Ты, разумеется, не способен это разглядеть, поскольку слепо доверяешь его преданности, и сам ему предан, но, поверь мне, дорогой, если я останусь, то он так или иначе разболтает о том, что ты меня здесь держишь, либо полиции, либо кому-то из твоих многочисленных сообщников (ох, прости, соратников). Я предпочитаю не подставлять под удар тайну твоей личности, а то мы оба закончим на соседних нарах в Аркхэме. А тебе там не понравится, Бэтси, не такому свободолюбивому Мышатине, как ты. Совсем не понравится. И мне очень не хочется, чтобы ты там оказался. Но не тешь себя иллюзиями, если они прознают, кто ты на самом деле, то без малейшего колебания заклеймят тебя сумасшедшим. Таким же сумасшедшим, как и я. Так что, надеюсь, ты поймешь, почему я поступил так, как поступил. И, кроме того, посмотри на это с другой стороны. Твое жилище невообразимо мрачное, угрюмое и лишено малейшего флера и уюта. Так что теперь у тебя появилась возможность перебраться жить ко мне. И поверь мне, сладенький, я превращу твою жизнь в один сплошной праздник. Обещаю, как только я обставлю наше уютное гнездышко, то сразу же скину тебе адресок.
Благодарю тебя за предоставленную компанию и дражайшее общение, которое я бесконечно ценю.
До следующей встречи.
С любовью.
Джей.
Несколько секунд Брюс просто тихо стоял и смотрел на письмо.
По какой-то необъяснимой и непонятной причине он почувствовал стылое и мучительное одиночество. Он уже так привык к тому, что Джокер все время здесь, рядом. С ним.
Но, когда слова из послания начали медленно доходить до него, это чувство сменила тревога, а затем и страх. Что за "насущные дела" подразумевал Джокер? Как бы ни хотелось Брюсу этого не признавать, это могло быть только что-то преступное, в самом лучшем случае - что-то относительно безопасное, но в худшем (а здесь он почти наверняка имел дело именно с худшим случаем) - что-то насильственное. И, разумеется, его крайне тревожило, что это могло значить для них обоих.
Чем бы это ни обернулось впоследствии, несмотря на то, что за прошедшие две с половиной недели они действительно подошли к тому, чтобы на самом деле стать друзьями, Брюс сердцем знал, что не сможет просто так стоять в стороне и позволить Джокеру причинить кому-то вред. Так что придется вмешаться.
Он внезапно почувствовал себя круглым дураком. Как он мог быть настолько наивным и думать, на полном серьезе думать, что сможет изолировать Джокера от мира? Он же должен был предвидеть такой поворот!
И внезапно его глаза распахнулись, когда до него дошло.
- Другой охранник! – прошептал он.
И почувствовал, как его пальцы сами сжались, превращая бумагу в смятый комок.
- Черт, нет!
Конец части второй.
Название: agony
Автор: wbss21
Переводчица: mina_tcepesh
Рейтинг: NC-17
Жанр: преслэш, драма, насилие.
Примечание переводчицы: Предупреждение — насилие
Предыдущая 27 глава: часть 1 freaklikme.diary.ru/p218158681.htm
Часть вторая.
Незаметно пролетела неделя. А затем – еще одна.
Брюс не позволял Джокеру покидать пределы пещеры, хотя и в камере теперь не запирал.
Он каким-то образом понимал, что это не сработает. Если Джокер по-настоящему захочет уйти – то найдет способ. Но сейчас он не показывал ни малейшей склонности куда-то сбегать и казался полностью удовлетворенным сложившимся положением дел.
Брюс все еще отправлялся на патрулирование. И каждый раз запирал пещеру и блокировал выход, так, чтобы из нее невозможно было проникнуть в поместье, надеясь, что Джокер не попытается сбежать.
Когда он возвращался, то Джокер настаивал, чтобы они проводили время вместе.читать дальше
И каждый раз, как и раньше, когда он держал Джокера в камере после того, как тот сбежал из Аркхэма несколько месяцев тому назад, Бэтмена поражала детскость в манерах и натуре психа, то, что вел он себя скорее как ребенок, а не как взрослый мужчина.
Порой он искренне забавлялся самыми обычными, даже примитивными занятиями, к которым было сложно представить склонность того, кто обладал подобным нечеловечески острым интеллектом.
Часто он предлагал поиграть в Монополию. Хотя, по собственному признанию Джокера, это была достаточно дурацкая игра, и выигрыш в ней скорее основывался на удаче, чем на выстраиваемой стратегии.
Брюс соглашался, стремясь его побаловать.
Как ни было бы это забавно, но Брюс каждый раз выигрывал. Джокер, похоже, в этой игре не был силен: покупал любую собственность, на которой оказывались его фишки, без разбору, вне зависимости от того, давало ли ему это монополию или нет. Похоже, он вообще не применял НИКАКОЙ стратегии. Так что чаще всего заканчивал с одной или двумя карточками участков одного цвета, но никогда не собирал полный сет, так что не мог купить дома или отели, пока Брюс собирал карточки одного цвета, приобретал монополию на все самые дорогие участки, а затем начинал застраивать их домами и отелями.
Но Джокера, похоже, это не заботило, он только улыбался и спрашивал, могут ли они повторить, так же оживленно, как и в первый раз.
В какой-то момент Брюс предложил поиграть в шахматы. Джокер поморщился и долго распространялся по поводу того, что в шахматы играют те, кто всячески бравируют своим интеллектом, потому что на самом деле испытывают комплекс неполноценности по поводу своих мыслительных способностей. Брюс спросил, почему он так думает, и Джокер, пожав плечами, ответил, что так позволяет ему судить собственный опыт.
Затем Брюс спросил, не боится ли он ему проиграть, на что Джокер только расхохотался, затем покачал головой и заявил, что если Бэтмену так уж этого хочется, то он согласен.
Они расставили фигуры, и на пятнадцатом ходу Джокер выиграл.
А вот Брюс свой проигрыш принял куда ближе к сердцу, чем Джокер.
Так что большую часть времени они попросту болтали. Как выяснил Брюс, Джокер любил философию. Его не это удивило, а то, что тот не просто неплохо в ней разбирался, но и был весьма глубоко погружен. И по-настоящему много знал о совершенно разных посылах, взглядах, концепциях и идеях, которые формировали социальную структуру общества.
Это удивило Брюса, потому что Джокер всегда крайне пренебрежительно отзывался о правилах и законах, которые управляют обществом, о концепциях правильного и неправильного, добра и зла. Да еще и при малейшей подворачивающейся возможности начинал говорить Брюсу, насколько глупо, бессмысленно и фальшиво все это. А, как оказалось, при всем этом он обладал обширнейшими и глубочайшими знаниями позиций различных культур относительно морали и нравственности. А еще мог ясно и подробно объяснить малейшие нюансы, отличающие одну философскую позицию от другой, как люди используют и применяют на практике соответствующие посылы в различных жизненных коллизиях и к чему приходят, руководствуясь теми или иными убеждениями.
Но, с другой стороны, странно было этому удивляться. Он же сам изучал криминологию и особенности психологии и поведения правонарушителей с целью успешно им противостоять. И, как он предположил, для Джокера с философией и этикой было то же самое. Только его целью было разоблачать стандарты и границы, которые люди накладывают на свою жизнь. Для того, чтобы чему-то противостоять, надо это знать в мельчайших нюансах.
Хотя Джокер смотрел на это по-другому.
Он говорил Бэтмену, что не изучал ничего специально. Не погружался в какую-то область знаний с четкой целью познать если не все, то хотя бы большую часть. Так, просто нахватался всего этого, тут и там, изучая все, что попадет под руку. Таким образом за прошедшие годы у него и скопился неплохой такой багаж знаний. Он любил читать, и читал он все без разбору. Начиная с детских книжечек типа "Бархатный кролик" - до Ницше и книг, посвященных различным хобби. Брюс уже знал эту его привычку, с тех пор, как тот попросил принести ему книги в камеру, чтобы почитать.
- Я очень быстро всему обучаюсь, как ты, наверное, уже успел заметить, - сказал он, улыбаясь.
Может, так оно и было. Джокер, казалось, был ходячей энциклопедией во всем, от компьютеров до кулинарии. Он даже походя разбирался в фильмах и музыке.
А вот его знания в том, что касалось химии и био-генетики, были явно экстраординарными. В этом он не просто разбирался, а был самым настоящим гением.
Но, впрочем, об этом Брюс и до этого был весьма наслышан.
Он однажды начал об этом расспрашивать Джокера и снова получил в ответ улыбку.
- Ну, как ты знаешь, колледжи и университеты я не оканчивал, миленький, - заявил он, смеясь. – Как я учился? Откуда все это узнал? Да оттуда же, откуда и все остальное. Я просто очень, очень хорош во всем, что касается химии, вот и все. – Он махнул рукой, так, будто это ничего не значило.
Дни тянулись за днями, и они действительно проводили вместе все больше и больше времени, общаясь, занимаясь чем-то. Вообще, честно говоря, возможно даже впервые в жизни они оба проводили столько времени с кем-то другим. И рядом с Джокером Брюсу становилось все привычнее и легче, он по-настоящему начал привыкать, что тот здесь, где-то рядом. И ему в голову все чаще и чаще начала приходить мысль, что если бы их судьба в какой-то момент сложилась иначе, то они стали бы самыми близкими друзьями, а не самыми заклятыми врагами.
И это понимание печалило Брюса больше, чем что-либо еще. Поскольку, несмотря на то, что все между ними сейчас складывалось наилучшим образом, несмотря на то, что Брюс принял, что он никогда не сможет, да и не должен пытаться изменить Джокера, и даже после того, как он признал сам и проговорил вслух Альфреду, что он не может считать Джокера воплощенным злом, только тем, кто отринул все принципы морали и социальные обязательства, кто только реагирует на мир и живет так, как считает нужным, он знал, что смириться с этим он не может. И пустить дела на самотек у него не получится. И прекратить переживать из-за этого, пусть даже он и разделяет с Джокером понимание того, что ведь, в конце концов, ничего по-настоящему значения не имеет. И из-за этой неспособности он знал, что они с Джокером всегда будут противостоять, что он не может попросту держаться в стороне и позволить тому действовать сообразно своей природе, так, как тот хочет, не пытаясь хоть как-то этому противиться и сдерживать. Он попросту не может.
И что, несмотря на то, как они понимали друг друга, несмотря на эту удивительную связь, которую они разделяли, они никогда, никогда не смогут стать друзьями по-настоящему.
По-настоящему.
Это было больно знать.
И поэтому он задавался вопросом, сколько еще это может продлиться, прежде чем все в конечном итоге рухнет.
Где-то на третьей неделе пребывания Джокера, как тот и предсказывал, Альфред позвонил и сообщил, что он не может больше пренебрегать своими обязанностями и следующим утром возвращается.
Брюс почти что засмеялся, настолько точен был в своих прогнозах Джокер. Но он как-то все же ухитрился взять себя в руки и вместо этого сказал Альфреду, как крайне рад его решению и с нетерпением дожидается возвращения.
- Ну, и что я тебе говорил?
Джокер у него за спиной крутился на кресле.
- Нечего было и переживать.
Брюс ухмыльнулся.
- Ты снова был прав. Что, гордишься собой?
Джокер лишь пожал плечами.
- Я знаю, что я потрясающ, если ты об этом.
- Он возвращается утром, - сообщил ему Брюс.
- Ну, значит, наше счастливое одиночество подходит к концу. Теперь тусоваться, когда рядом будет ошиваться этот старый дурак, станет намного труднее.
Брюс неодобрительно на него посмотрел.
- Он не будет вмешиваться, - пробурчал он.
Джокер только посмотрел на него, слегка заломив бровь.
- Я серьезно, - сказал Бэтмен.
- Я тоже серьезно, - ответил Джокер.
В какой-то момент Брюс уснул в пещере. Он позволял себе это теперь все чаще и чаще, его вечная настороженность, когда Джокер был рядом, начала пропадать. Где-то в глубине души он знал, что все будет нормально.
Когда он очнулся, тело затекло, в голове был вязкий туман. Оказывается, Брюс ухитрился продремать несколько часов подряд, уронив голову на консоль компьютера.
Подняв голову, он оглядел пещеру, потирая затылок и ожидая, пока туман перед глазами не рассеется.
Джокер, казалось, вообще не спал. Максимум, что Бэтмен видел – так это как тот дремал. Но никогда не замечал, чтобы клоун полноценно спал. Так что обычно когда просыпался, то всегда слышал, как Джокер что-то делает. Или бродит без цели из угла в угол, или возится с чем-то в глубине пещеры. Джокер обнаружил химическую лабораторию, так что достаточно часто начал пропадать там. Брюс чуть инфаркт не схватил, когда однажды, находясь наверху, в усадьбе, готовя поесть, услышал громкий взрыв. И буквально скатился вниз по ступенькам, ожидая, что Джокер подорвался, и он найдет его разметанным на мелкие клочки по закоулочкам пещеры. Ну, почти что ожидая. Вместо этого лунатик сидел возле стола, весь черный от копоти. Увидев Брюса, лишь заулыбался и хихикнул, извиняясь.
Временами Брюс просыпался и слышал, как Джокер громко разговаривает сам с собой. Как обнаружилось, делал он это достаточно часто.
Однажды он проснулся от звука голоса Джокера и притворился, будто все еще спит. Ну да, ему было любопытно, он хотел послушать, что же тот говорит. И то, что он услышал, его серьезно обеспокоило. Потому что Джокер действительно казался по-настоящему сумасшедшим. Диалог, который он вел сам с собой, был бессмысленный: Джокер перепрыгивал с темы на тему, в одно мгновение говорил спокойно и собранно, в другое – злобно и агрессивно.
Потом Брюс даже чувствовал что-то вроде вины, как будто подслушал что-то, что ему не предназначалось. Когда он наконец-то показал, что пробудился, Джокер моментально затих, и вместо этого заговорил с Брюсом. На этот раз и голос, и манера речи у него была совсем как обычно.
Сейчас его встретила лишь тишина. И практически мгновенно Брюс ощутил, как у него сжалось сердце.
Он быстро встал.
- Джокер! – позвал он. Но никакого ответа.
- ДЖОКЕР! – снова позвал он.
Ничего.
Он начал быстро метаться по пещере, заглядывая в каждый угол.
- Джокер, я с тобой играть НЕ собираюсь! Ты где?
Но слышал только эхо собственного голоса, и чувствовал, как все сильнее начинает ныть сердце, потому что становилось все очевиднее – он был один.
Он помчался к лестнице, вверх, в усадьбу. Пещера была изолирована от здания наверху, но если кто-то и способен был найти дорогу наружу, так это Джокер, и Брюс на какое-то время позволил себе тешиться надеждой, что, может быть, Джокеру просто захотелось побродить по усадьбе там, наверху.
Но когда он обернулся с лестницы, то увидел это. На клавиатуре рабочей станции лежала записка.
Он быстро вернулся, схватил ее. Развернул. Она была написана чуть ли не каллиграфическим подчерком, черными чернилами, и гласила:
Мой дорогой.
Как ты уже обнаружил, я тебя покинул. Мне огорчительно это признавать, но, тем не менее, есть вещи, которые требуют моего пристального внимания. Хотя, должен признать, последние недели отвлекли меня от более насущных дел, но грядущее возвращение твоего слуги пробудили мое желание закончить с тем, что было начато. Учитывая…. то, как складывались в последнее время наши отношения, я надеюсь, Брюс, что ты найдешь в себе силы оставить меня в покое и не вмешиваться, и в скором времени мы снова воссоединимся. В другом месте и в другое время, что, как мне кажется, будет к лучшему для нас обоих. Твой слуга, Альфред, как я боюсь, не позволит нам быть теми, кто мы есть. Ты, разумеется, не способен это разглядеть, поскольку слепо доверяешь его преданности, и сам ему предан, но, поверь мне, дорогой, если я останусь, то он так или иначе разболтает о том, что ты меня здесь держишь, либо полиции, либо кому-то из твоих многочисленных сообщников (ох, прости, соратников). Я предпочитаю не подставлять под удар тайну твоей личности, а то мы оба закончим на соседних нарах в Аркхэме. А тебе там не понравится, Бэтси, не такому свободолюбивому Мышатине, как ты. Совсем не понравится. И мне очень не хочется, чтобы ты там оказался. Но не тешь себя иллюзиями, если они прознают, кто ты на самом деле, то без малейшего колебания заклеймят тебя сумасшедшим. Таким же сумасшедшим, как и я. Так что, надеюсь, ты поймешь, почему я поступил так, как поступил. И, кроме того, посмотри на это с другой стороны. Твое жилище невообразимо мрачное, угрюмое и лишено малейшего флера и уюта. Так что теперь у тебя появилась возможность перебраться жить ко мне. И поверь мне, сладенький, я превращу твою жизнь в один сплошной праздник. Обещаю, как только я обставлю наше уютное гнездышко, то сразу же скину тебе адресок.
Благодарю тебя за предоставленную компанию и дражайшее общение, которое я бесконечно ценю.
До следующей встречи.
С любовью.
Джей.
Несколько секунд Брюс просто тихо стоял и смотрел на письмо.
По какой-то необъяснимой и непонятной причине он почувствовал стылое и мучительное одиночество. Он уже так привык к тому, что Джокер все время здесь, рядом. С ним.
Но, когда слова из послания начали медленно доходить до него, это чувство сменила тревога, а затем и страх. Что за "насущные дела" подразумевал Джокер? Как бы ни хотелось Брюсу этого не признавать, это могло быть только что-то преступное, в самом лучшем случае - что-то относительно безопасное, но в худшем (а здесь он почти наверняка имел дело именно с худшим случаем) - что-то насильственное. И, разумеется, его крайне тревожило, что это могло значить для них обоих.
Чем бы это ни обернулось впоследствии, несмотря на то, что за прошедшие две с половиной недели они действительно подошли к тому, чтобы на самом деле стать друзьями, Брюс сердцем знал, что не сможет просто так стоять в стороне и позволить Джокеру причинить кому-то вред. Так что придется вмешаться.
Он внезапно почувствовал себя круглым дураком. Как он мог быть настолько наивным и думать, на полном серьезе думать, что сможет изолировать Джокера от мира? Он же должен был предвидеть такой поворот!
И внезапно его глаза распахнулись, когда до него дошло.
- Другой охранник! – прошептал он.
И почувствовал, как его пальцы сами сжались, превращая бумагу в смятый комок.
- Черт, нет!
Конец части второй.